Ловец огней на звездном поле

Всю свою жизнь я как будто висел в пустоте над пропастью, разрываемый двумя противоположными силами. Одной силой были жители города – то, во что они верили, то, что было официально записано в истории Брансуика или передавалось из уст в уста в виде слухов и домыслов. Во главе этой толпы в блистающих одеждах шествовал сам дядя Джек, который одним своим видом убеждал горожан в собственной правоте. Упорное молчание дяди только помогало его брату сохранять свои одежды в незапятнанной чистоте – и делало ситуацию еще более сложной и напряженной.

Другой силой был сам дядя – побежденный, но не согнувшийся.

А где‑то между ними с глупым видом барахтался я.

Глава 36

Пробка на окружной автостраде, некстати перевернувшийся автомобиль и болваны‑полицейские, направившие нас в объезд через развязку, которая оказалась забита еще плотнее, чем кольцевая, задержали нас почти на час, так что на стадион «Тёрнер‑филд» мы приехали всего за несколько минут до начала игры. Поставив машину на стоянку, дядя немного приоткрыл окна, чтобы Бонса, свернувшегося на заднем сиденье, овевал ветерок, после чего мы торопливо пошли к входу на стадион. На выходе со стоянки нас остановил одноногий мужчина в инвалидной коляске. Волосы у него на голове слиплись от грязи, изо рта несло запахом гнилых зубов и свежим перегаром. Преградив нам дорогу, он ловко крутанулся на месте и, сплюнув на асфальт, проговорил заплетающимся языком:

– М‑мелочишки не найдется, пр‑риятель?

Я обошел его, не проронив ни слова, дядя повторил мой маневр, а Мэнди, по‑моему, и вовсе задержала дыхание. В следующий момент я вдруг почувствовал, что кто‑то потянул меня за задний карман джинсов. Обернувшись, я увидел, что Майки протягивает ко мне руку ладошкой вверх.

– Идем скорее, – поторопил я, показывая на стадион, в ворота которого входили последние зрители. – Когда мы сядем на наши места, я куплю тебе все, что ты захочешь.

Но мальчик только тряхнул головой и нетерпеливо покачал ладонью в воздухе.

– Что?

Он показал на пьяницу в кресле.

– Слушай, Майки, если я дам этому человеку денег, он сразу поедет в ближайший винный магазин.

Мальчик снова взмахнул рукой и даже топнул ногой, но я не уступал.

– Нет, этому забулдыге я денег не дам.

Майки открыл блокнот и написал большими, жирными буквами:

«Просящему у тебя дай!»[63]

Я уперся кулаками в бока.

– Кто это сказал?

Мальчик показал глазами куда‑то наверх, потом без всякого выражения посмотрел на меня. Дядя и Мэнди тоже остановились и теперь пытались разгадать эту пантомиму.

Я тоже посмотрел наверх и пожал плечами.

– Ну, кто? – повторил я.

Мальчик открыл чистую страницу и нарисовал стоящий на холме крест, а внизу написал: «Еванги лие от Матфея, 5». Затем он развернул блокнот так, чтобы нам было виднее. Пока он все это проделывал, мужчина в коляске догнал нас и затормозил за спиной Майки.

– Ну ты даешь!.. – воскликнул я. – Ты, оказывается, знаешь Писание?

Вместо ответа Майки достал из блокнота грязную измятую страничку, вырванную, судя по формату, из гостиничной Библии.

– Ты что, смеешься?! – пробормотал я, вертя страничку в руках.

Мягко отстранив меня, дядя шагнул вперед и, достав пять долларов, сунул их инвалиду в карман рубашки. Глядя на меня, он сказал, качая головой:

– Похоже, я плохо тебя воспитывал: ты слишком много времени проводил на рыбалке. В ближайшее же воскресенье отведу тебя в церковь и посажу в первом ряду.

Наконец мы вошли на стадион, поднялись по паре лестниц и наклонных рамп и оказались на трибунах. Наши места были почти напротив первой базы и располагались сравнительно невысоко – рядах в тридцати от границы внешнего поля. Мы сели, купили программки и мороженое, и я огляделся. Стадион изменился, изменилась даже планировка секторов, музыка играла громче, а еда и напитки подорожали вдвое, но волшебство не исчезло. Судя по выражению лица Майки, он тоже так думал.

Потом я стал читать программку, ища в ней новые имена, новые таланты. Терри Пендлтон теперь тренировал бэттеров, Чиппер Джонс проводил в команде свой четырнадцатый сезон и считался бесспорным кандидатом на попадание в Зал славы в Куперстауне. Я быстро произвел в уме нехитрый подсчет: со времен знаменитого «наката» Брима прошло пятнадцать лет.

Вспоминая подробности того давнего матча, я невольно отыскал глазами места, где мы сидели тогда – дядя, я и Томми. Правда, это было на старом стадионе, но разница, так сказать, в географии оказалась не особенно большой. Вот только Томми теперь с нами не было. Бросив взгляд в сторону дяди, я понял, что он тоже погрузился в воспоминания. Его лицо было печальным и задумчивым, но потом он посмотрел на уплетавшего мороженое Майки и чуть заметно улыбнулся.