Ловец огней на звездном поле

Каждый мальчишка, который идет на бейсбол, мечтает принести с игры какой‑нибудь сувенир: бейсболку, программку, брелок или вымпел. Все эти вещи не просто память о событии – это доказательство того, что «мы были», «мы видели», «мы стали частью величайшей в мире игры». Именно поэтому, уходя со стадиона, мы бережно прижимаем эти безделушки к груди, дорожим ими, бережем их, хвастаемся ими перед приятелями. Обладатель памятного сувенира становится героем для любого мальчишки, который хоть раз в жизни бросал бейсбольный мяч. И все же существует единственный настоящий  сувенир, который ценится дороже всего и за который любой болельщик без колебаний продаст душу дьяволу.

Я имею в виду залетевший на трибуны мяч.

Неудивительно, что на отскочивший от ступеньки мяч мигом нацелились все мужчины и все мальчишки вокруг. Мяч все еще летел, стремительно вращаясь и негромко жужжа, словно миниатюрный торнадо. Его траектория по‑прежнему была весьма затейливой, но мне вдруг показалось, что он нацелен прямо в лоб Майки. Летел мяч довольно быстро, но я все‑таки потянулся к нему – потянулся и опоздал, успев лишь почувствовать, как обдало ветерком кончики моих пальцев.

А мяч был уже в паре футов от лица мальчика. Его стремительное приближение буквально загипнотизировало Майки – на шее мальчугана набухли вены, вытаращенные глаза сошлись на переносице. Удар мячом в лицо, – даже мячом на излете, – штука довольно болезненная, и я невольно подумал, что единственным сувениром, который наш подопечный увезет с этого матча, будет здоровенный фингал под глазом, как вдруг – хлоп! Дядя вытянул руку, и мяч со звонким шлепком впечатался ему в ладонь в считаных дюймах от побледневшего носа мальчика. В следующее мгновение узловатые дядины пальцы сомкнулись, сжав мяч будто тисками, и у десятков мужчин и мальчишек вырвался из груди разочарованный вздох – вожделенный приз обрел своего хозяина.

Дядя тоже перевел дух и медленно разжал руку. Мяч лежал на его ладони, словно новый алмаз Хоупа[71].

Покачав головой, дядя медленно, широко улыбнулся.

– Надо же! – произнес он, и его глаза стали большими и круглыми, как печенье «Орео». – Ну и везет мне сегодня! Карточка Хэнка Аарона и мяч – и все в один день… – Он задумчиво уставился куда‑то в пространство поверх голов зрителей. – После матча нужно будет обязательно купить пару лотерейных билетов!

Тем временем питчер подал фастбол – довольно высокий и подкрученный в левую сторону. Мне даже показалось, что он вышел из зоны страйка, но наш бэттер все равно ударил. Ударил – и попал. Мяч взмыл в темнеющие небеса, словно его тащила на буксире космическая ракета, пронесся футах в семидесяти над ограждением центральной части внешнего поля и пропал из виду.

На секунду воцарилась полная тишина, но потом стадион буквально взревел от восторга. Это был великолепный удар, который очистил базы и не только принес «Краснокожим» победу в этом матче, но и обострил борьбу за первенство Национальной лиги, а это значило, что впереди нас ждет еще несколько напряженных и захватывающих игр.

Дядя сиял, как человек, который только что получил поистине королевскую награду. Сняв бейсболку, он вытер рукавом покрытый испариной лоб и бросил взгляд на поле.

– Нет, обязательно надо купить лотерейный билет!.. – пробормотал он.

Я посмотрел на мяч, который он вертел в руках.

– Этот мяч сделан вручную, – проговорил я. – Когда‑нибудь через много лет, когда ты станешь дедом…

Дядя бросил на меня скептический взгляд. «Ну вот, начинается!..» – словно хотел он сказать.

– …Ты повезешь своих внуков на рыбалку… и будешь им рассказывать, как ты голыми руками поймал фал‑бол в одной из игр финальной серии, – закончил я.

Дядя поднялся и подкинул мяч на ладони.

– Мечтать не вредно, – заметил он коротко.

Мэнди засмеялась. Что касалось Майки, то он выглядел несколько озадаченным – должно быть, пытался понять, почему дядя так сказал.

Но когда мы выезжали со стоянки, он, похоже, перестал ломать голову над вопросом, вредно или не вредно мечтать, решив полностью положиться на авторитет дяди. А самое главное, Майки почти улыбался. Если точнее, то он был почти так же близок к улыбке, как в свой день рождения, когда тетя Лорна испекла для него праздничный торт и ему удалось задуть все свечи разом. И дело было даже не в том, что уголки его губ слегка приподнялись; гораздо важнее было выражение глаз, в которых светилась редкая гостья – радость.

Что касалось дяди, то он сиял как начищенный пятак. Бонс лежал у него на коленях и помогал рулить, так что мы довольно быстро выскочили на Северное шоссе, съехали с него на Десятую улицу, а еще через несколько кварталов свернули к придорожному кафе. Там дядя остановился в зоне обслуживания и опустил стекло со своей стороны. Как и всегда, появление катафалка вызвало повышенный интерес – посетители и сотрудники ресторана то и дело поглядывали в нашу сторону, пытаясь рассмотреть, везем мы гроб или нет.