Ловец снов

Миновав короткий арочный пролёт тоннеля, они вошли в одну из пяти тайницких комнат. Рукотворная пещера была вся освещена огнём многочисленных факелов, что давало возможность рассмотреть мельчайшие её детали. Дмитрий с неподдельным интересом рассматривал высоченный свод и почти идеально обработанные каким-то огромным зубилом стены, вдоль которых размещались стеллажи, сбитые из почерневшего за века дерева. Эти стеллажи были завалены разных размеров, скрученными в рулоны свитками, стопками тонких дощечек, просто развёрнутыми во всю длину тончайшими пожелтевшими листами клееной бересты. Перемежаясь, видимо, с более поздними собранными в аккуратные стопки и напоминающие книги, но без переплёта, всё это стояло и лежало с правой стороны комнаты. Слева располагались стеллажи с фолиантами. Одетые в массивные из натуральной кожи переплёты, толщиной в руку и размерами, начиная с ладонь и кончая форматом обыкновенной двери, книги лежали и стояли на своих местах, как воины в строю, некоторые одетые в железные латы, а некоторые сидя в седле огромных подставок, как на коне. Они напоминали целое войско на защите праведности слова и знаний. Один из фолиантов, лежащий на каменном столе рядом со стеллажами, привлёк внимание Дмитрия. Подойдя ближе к огромной книге, он с трепетом опустил на неё руку, стирая тонкий слой вековой пыли. На толстом кожаном переплёте проявились крупные, выведенные красками, старинные азбучные буквы. К горлу подкатил упругий ком. На обложке фолианта проступило теснённое золотом название — «АВЕСТА». Дмитрий с изумлением поднял глаза на Дарагора.

— Мне рассказывал дед, что эту книгу уничтожил Александр Македонский, где-то на востоке.

Волхв снисходительно улыбнулся, прощая своему гостю невежество.

— Это мать всех знаний. Как может сын погубить свою мать, отдав её на растерзание

дикарям? Авеста всегда была и будет с народом, для которого она предназначена. Её знания открыто или тайно всегда будут принадлежать тем, кто ещё помнит и чтит своих предков.

— Как же тогда она уцелела?

— Рогатый действительно сжёг в огне Авесту. Однако до той поры, когда раса ариев приняла решение идти всем родом на восток, буквально за одну ночь сотнями переписчиков была создана родная сестра Авесты. С восходом солнца тысячи людей, возглавляемые своими волхвами, двинулись на восток на новые места жительства, унося с собой Мать-Авесту. Её родная сестра сейчас перед тобой. Македонский за то, что совершил, был наказан, и его империя вместе с ним канула в бездну забвения и позора, а чёрные колдуны во главе с Аристотелем, так и не получили желаемого.

Внимательно слушая волхва, Дмитрий подошёл к другому фолианту. Таких же размеров и в таком же переплёте. Объёмистая книга лежала чуть поодаль от Авесты. Он не успел даже прочесть её название, как за спиной услышал голос Дарагора:

— Это Веды — книга жизни. По ней учатся жить. Эту книгу, как и Авесту, писали наши предки. В ней их знания и жизненный опыт.

— Это и есть главное наследие предков? — Дмитрий не понимал, как из-за двух книжек целые поколения сталкивались в смертельной схватке. Одни, что бы сберечь их, а другие, наоборот, что бы уничтожить. — В чём их смысл и сила? Почему вы так бережёте их?

С терпением, которому можно было бы позавидовать, Дарагор спокойно объяснял ему очередной урок:

— Всё наследие предков не только в этих книгах. У нас достаточно много и других знаний. Авеста и Веды это то, что объединяет людей и мать природу. Они учат, жизни простых людей. Учат жить в природе и в любви. Познав Авесту и Веды, ты познаешь само мирозданье и станешь его частью. Когда ты станешь его частью, мать-природа откроет тебе свои тайны. Наверное, это и есть то, что называется великим наследием.

Подойдя к стеллажам, стоящим справа у стены комнаты, Дарагор взял с полки тонкий лист жёлтого цвета с выбитыми на ней какими-то буквами, закрученными в замысловатую спираль.

— Это тоже наследие. Это одна из семи пластин рунного змия Богов. Это то, зачем ты пришёл. Три из семи пластин я передал твоему деду, а остальные четыре ты принесёшь ему сам.

Оторвавшись взглядом от Вед, Дмитрий подошёл к волхву. Тот бережно вложил в его руки сокровище.

— Теперь это должно принадлежать другим поколениям. Мы, волхвы для этого и существуем, что бы учить других накопленным за века знаниям и следить, что бы эти знания попадали в нужные руки.

Всё увиденное и услышанное каруселью закружилось в голове Дмитрия. Для того, что бы всё это понять и осознать, нужно было время. Вертя в руках пластину, он увидел, что выбитые на ней буквы, вовсе не буквы, а старинные руны, закрученные в спираль, похожую на ленту Мёбиуса — знак бесконечности.

— Но, каким образом я пронесу эти пластины? Это ведь невозможно.

Старик снисходительно улыбнулся.

— Я знаю, как ты это сделаешь. Это не сложно.

Он взял с полки, лежащий тут же кусок ветоши и обмотал им золотые пластины.

— Пойдём. У нас мало времени.