Лови момент

Если Фишер и почувствовал дискомфорт от нашего разговора, это никак на нем не отразилось. Пока мы бродим по универмагу «О’Дойл», он развлекает себя тем, что берет с полок случайные товары и демонстрирует мне, будто диковинку. Беседа течет легко и приятно. Кажется, Фишеру нравится слушать; он выглядит более спокойным и расслабленным. Подойдя к стойке с магнитиками, на которых изображены песчаные лабиринты, излагаю историю этой необычной достопримечательности. Причудливые узоры, выведенные граблями на песке, задуманы как тропинки для прогулок. Их создает маленькая группа художников, а иногда лишь один пожилой джентльмен по имени Амос и привлеченные им добровольцы. К сожалению, плоды кропотливых трудов неизбежно гибнут под напором волн, однако многие находят в этом занятии отдохновение и радость. Вероятно, Фишер счел меня восторженной деревенской простушкой, но все же положил двадцатку в коробку для пожертвований.

Разглядывая статуэтку в виде двух выдр, несущих каноэ, он рассказывает, как в семнадцать лет уехал из дома, поступил в кулинарную школу в Нью-Йорке, затем провел два года во Франции и считает этот период залогом своего успеха.

– Ваши родители по-прежнему живут в Нью-Йорке?

Тем временем мы забрели в отдел женской одежды. Фишер недоуменно изучает халатик с коровьими пятнами.

– Я не видел здесь ни одной коровы, но…

Нельзя позволить ему увести разговор в сторону; мне ужасно хочется узнать о новом соседе побольше, раз уж он настроен общаться.

– Неужели в таком огромном городе, как Нью-Йорк, не продается белье с коровьим принтом? Ваша семья ведь оттуда?

– Ловко вы меняете тему.

– Спасибо.

Фишер тяжело вздыхает и улыбается.

– Я вырос в Небраске, мои родители до сих пор там. Фрейя и Инди жили с ними. – Он смотрит на меня, словно спрашивая: «Ну теперь вы удовлетворены?» Пожалуй, на данный момент – да.

– Небраска. Ничего себе! Держу пари, вы настоящий кладезь бородатых анекдотов. – Фишер болезненно щурится; похоже, шутка пришлась ему не по вкусу. – Значит, придетесь здесь ко двору.

Он удрученно качает головой.

– Не в обиду будет сказано, я не большой любитель маленьких городов. Простите за каламбур.

– И снова вынуждена поинтересоваться, какой телеканал очернил нас в ваших глазах? «Холлмарк»? «Лайфтайм»?

– Личный опыт.

Ясно.

– Не все мы одинаковые.

Фишер безрадостно хмыкает.

– Хотите сказать, Спунс особенный? – иронически осведомляется он. Не могу сдержать искреннего смеха.

– К нашему превеликому огорчению, так и есть. Этот город – воплощение бесконечных неудач с малой толикой глубоко скрытого обаяния. Из него не вышло ни лесопромышленного центра, ни рыбной гавани; по биографии основателей впору писать инструкцию, как делать не надо. Впрочем, и у нас есть один месяц в году, когда мы можем показать себя во всей красе.

Фишер что-то мычит, рассеянно кивает. Похоже, ему не очень интересна моя ода родным пенатам. Лучше перевести разговор на другую тему.

– А теперь важный вопрос. – Хватаю первый попавшийся предмет одежды – кимоно с рисунком в виде кокосовых орехов и бесстыдно примкнувших к ним бананов. – Как по-вашему, стоит приобрести в коллекцию? О-о-о, смотрите! – Вручаю Фишеру футболку с таким же принтом. Он держит ее на вытянутой руке, изображая насмешливое отвращение.

– Желтый – не мой цвет.

– Хм, пожалуй, вы правы. Вдобавок он не соответствует вашему мрачному настроению.

– Зато вам к лицу.

– Спасибо, я знаю.

У локтя Фишера замечаю Патрисию Манти – вернее, только макушку. Патрисии семьдесят семь; сколько себя помню, она неизменно носит одни и те же крашеные рыжие букли. Даже в лучшие годы ее рост не превышал четыре фута одиннадцать дюймов [13].

– Здрасте, миссис Манти, – говорю на октаву выше обычного. – Фишер, это Патрисия Манти. Все, что здесь продается, она шьет своими руками. – Бросаю на него многозначительный взгляд. Пожалуйста, будь вежлив. Надеюсь, намек дойдет.

Старушка кокетливо смотрит на моего спутника сквозь толстые линзы очков. В ее ушах покачиваются сережки в виде каноэ – их сделала Венера, сестра Афины, для продажи на прошлогоднем фестивале. Пристально наблюдаю за Фишером, пытаясь уловить в его лице малейший намек на осуждение. Миссис Манти – живое воплощение нашего городка. Мне просто необходимо увидеть, как он на нее отреагирует.

– Называй меня Пэтти, милый. – Она с притворной скромностью подает ему сморщенную руку.

Фишер вешает футболку на место, бережно пожимает протянутую ладонь.

– Очень рад знакомству, Пэтти. – Старушка чуть в обморок не падает от восторга. Перед столь мощным обаянием устоять невозможно.

«Ему понравилась моя веранда!» Еле сдерживаюсь, чтобы не поделиться радостью.

– Вижу, вы нашли наш бриллиант, – воркует миссис Манти, кивая в мою сторону.

Фишер гулко смеется.

– Скорее, она меня нашла.

Это просто формула вежливости, тем не менее щеки начинают гореть огнем, во рту становится сухо как в пустыне.