Loving Longest 2 (СИ)

— Маглор продолжает упорствовать в желании поехать к Гил-Галаду и попросить у него наказать его и Карантира. Мне не очень нравится эта мысль, поскольку… поскольку там находится камень. Я не хотел бы… Я правда не хотел бы, чтобы этот ужас повторился, Турьо, — Маэдрос, несмотря на все прошедшие десятилетия, столетия, которые он прожил калекой, бессознательно свёл руки, пытаясь в привычном нервном жесте переплести и сжать пальцы, так, чтобы побелели ногти — но левая рука лишь царапнула по краю пустого рукава. — Я хочу видеть Гил-Галада, конечно, но я не хочу туда. Я не уверен в искренности Маглора. Турьо, он ведёт себя странно… то есть я и раньше замечал, что он что-то забывает, путает, но сейчас, после всего, что я узнал о нём, это кажется мне странным. Нариэндил после того случая с ним совсем рассорился, и меня это очень огорчает. Более того, Карантир тоже как-то охладел к нему — они почти не разговаривают. Карантир не против этого путешествия — даже понимая, что оно может для него кончиться плохо; он говорит, что признание облегчило его душу и наказание будет для него только радостью. Поскольку наши средства всегда в основном были в его руках, Карантир говорит, что ему нужно уладить все дела здесь и собрать необходимые запасы, купить лошадей и всё такое прочее, а на это нужно время. Амрод решил связать свою жизнь с Финдуилас, но они оба готовы поехать с нами; Финдуилас надеется увидеть в Сирионе свою тётю Галадриэль. Вот так.

— Хорошо, тогда мы с тобой ещё встретимся — думаю, ты будешь проезжать мимо нас, — Тургон улыбнулся. — И у меня есть ещё одна просьба, Нельо. Ты ведь делал Сильмариллы вместе с Феанором, так? Ты хорошо помнишь размеры, длину граней и так далее?

— Разумеется, — ответил Майтимо.

Тургон достал линейку, лист бумаги и уголь.

— Ты можешь начертить для меня развёртку на плоскости? Все поверхности с размерами? Желательно в натуральную величину.

— Да, давай сюда. — Левой рукой, держа большим пальцем линейку и зажав уголь между средним и указательным пальцами, Майтимо смог быстро начертить сносный чертёж.

— Прекрасно, — ответил Тургон, — очень похоже. Очень.

Он быстро поцеловал Майтимо в лоб и потушил фонарь. Майтимо почувствовал поток холодного воздуха с улицы и понял, что они ушли.

Вернувшись домой под утро, Майтимо застал Аргона, который, лёжа на полу на волчьей шкуре, рассматривал огромный трактат о землях Белерианда.

— Ох, я всё это не запомню, Нельо, ты мне должен устроить экзамен, — простонал он. — Голова болит жутко. Но надо же представлять себе, где живёшь… Где ты был?

— Да так, гулял по лесу, — ответил Майтимо. Ему не хотелось рассказывать Аракано о том, что он видел его брата. Тургон не просил об этом.

— О чём ты думаешь там, в лесу, один? — неожиданно спросил Аргон. — Я бы ни о чём не смог думать, только бы прислушивался, нет ли рядом врагов.

— Я думал о дедушке… думал, кто и как его убил, — признался Майтимо.

— Эх, Нельо, — сказал Аргон, — ты бы лучше подумал, кто убил меня. Хотя тебе, наверно, это совсем неинтересно.

— Что? — спросил ошарашенный Майтимо.

— Ну я же не сам умер вообще-то, — сказал Аргон. — А я тебе не рассказывал, нет? Мы все ночевали около нескольких огромных торчащих таких льдин, а утром я полез на одну из них — посмотреть, что там дальше; накануне был туман, а утро было ясное. Я часто так делал, у меня ловко получалось лазить по льдинам. Холод был страшный, льдина казалась прочной… И понимаешь, Майтимо, вот я стоял, потом она треснула, я рухнул наземь, потом на меня полетели осколки, и один мне врезался прямо в висок. Буквально несколько мгновений. Но… ну почему она подломилась? И вот пока я летел, я понял. Когда я туда лез, почувствовал, что пахло палёным. Посредине там, в ледяной стене, была тонкая чёрная полоса. Кругом всё было затоптано, проследить, конечно, этого никто не мог, но я уверен, что дело было так: кто-то взял большую железку, например, боковину саней, нагрел её в костре и подплавил льдину, пока все спали — а все были измучены и спали мёртвым сном. Знал, что я туда полезу. И теперь я понимаю, что такой случай был не первый, просто раньше мне удавалось избежать опасности или легко отделываться… Вот так.

Майтимо вспомнил слова Тургона, сказанные, может быть, и не случайно:

Конечно, и кто-то, кого уже нет в живых, мог быть убийцей: может быть, он погиб ещё при переходе через Хелькараксэ или пал в Битве-под-Звёздами…

И теперь он уже не знал, что и думать — относились ли слова Тургона к самому Аракано, или к тому, кто его убил.

Пенлод задремал и, проснувшись рано утром, увидел, что Тургон что-то чертит при свете свечи. Он подошёл и увидел, что Тургон скопировал чертёж Сильмарилла, который сделал Майтимо, сделал ещё два таких же и вырезал их из бумаги. Они лежали вплотную друг к другу, а под ними был другой рисунок, побольше. Но Пенлод никак не мог понять, что же там изображено.

— Что это, — зевая, спросил он. — Похоже на Пятые или Шестые ворота Гондолина… да нет вроде бы… сверху что-то не то…

— Ну давай я поверну, — сказал Тургон. — Видишь?