Loving Longest 2 (СИ)

После ухода Ингвэ он не мог найти себе покоя. Ему хотелось поговорить с кем-то; он был смущён и расстроен. Мать, как обычно, вышивала на крыльце; дождевая капля упала с цветка на её работу и она недовольно поморщилась.

— Матушка, — сказал он, — король не захотел мне ничего сказать… Я всё думаю… может быть, другие… Если спросить других королей…

— Каких других королей? — неожиданно резко отозвалась мать. — Твой король — Ингвэ. Никаких других эльфийских королей нет. Кроме Манвэ — короля Арды.

— Дитя, — вмешался отец, — твоя матушка хочет сказать, что другие короли не должны тебя интересовать, даже если они есть. Мы любим тебя, сыночек. Ты слишком много читаешь и смотришь картинки; лучше тебе прогуляться.

Он вышел из дома и пошёл вниз, по дороге. Соседский мальчик совсем близко к их дому, у дороги, раскопал зелёную лужайку и навалил высокую стену из торфа, за которой он, несмотря на свой высокий рост, уже почти полностью скрылся. Хотя стенка появилась только утром, от жары и влажности на ней уже успели вырасти тонкие травинки.

— Ну что ты тут делаешь? — спросил он у соседа. — Ты всю лужайку испортил.

— Идём играть ко мне, — сказал мальчик.

— Я уже взрослый, — сказал он рассудительно. — Почти. Мне уже двадцать семь лет.

— Ну и дурак, — фыркнул мальчик. — Разве тебе не хочется построить город? Я сейчас вырою ещё на всякий случай подземный ход. Если драконы нападут. Как в Средиземье.

— Драконов не бывает, — сказал он. — Это сказки. И неизвестно, что там на самом деле в этом Средиземье… И есть ли оно вообще.

— Тебе это кто сказал? — спросил мальчик — теперь уже серьёзно, как взрослый.

— Наш король Ингвэ.

— Ничего себе, — ответил мальчик. — Ты бы хоть съездил в Тирион, поговорил с королём Финарфином.

— С кем?..

— С Финарфином, — сказал мальчик. — С Арафинвэ Инголдо, если так тебе понятнее.

— Я, наверное, не должен… — ответил он, потирая лоб. — А Тирион — это где? .. Арафинвэ… Финвэ… Инголдо… что-то знакомое… Подожди, с королём? .. Матушка говорит, что никаких других эльфийских королей не существует…

Мальчик вышел из-за земляной стены и внимательно посмотрел на него.

— А ты вообще ничего не помнишь?..

— Я и не должен, — ответил он и побежал в дом. Но с каждым шагом его уверенность таяла.

На следующий день он уже решился поговорить с соседом ещё раз, но тот не показывался. Свежевырытая земля позеленела от травы и плесени.

И сейчас он смотрел на луну — и вдруг луна стала казаться ему всё больше и больше; лунный свет становился тяжёлым и осязаемым; ему казалось, что он обливает его тело холодными металлическими волнами; звёзды вокруг луны задрожали и словно бы отступили. В глаза ему повеяло таким холодом, что он зажмурился. Белые цветы за окном застыли и почернели. Он встал, отступил от подоконника, и тут же увидел, что на окне сидит кто-то другой — высокая, искрящаяся фигура. Белое лицо было полупрозрачным, как мраморная статуя; ему казалось, что под мрамором он видит странные прожилки серебристой крови. Руки унизаны серебряными кольцами, на предплечьях — широкие браслеты, за спиной — серебряный лук. В его комнату вошёл майа Тилион, кормчий лунного корабля, повелитель серебряного острова в небесах.

— Здравствуй, — сказал Тилион. — Ты совсем не изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз. В Средиземье многие скорбят по тебе.

— А разве Средиземье вообще есть? — задал он глупейший вопрос. — То есть…

— Наверное, мне виднее, — насмешливо ответил Тилион. — Конечно, есть. Я видел обгорелые тела, видел изгрызенные трупы и видел место, где лежат твои кости.

— Мои?.. Как вообще там можно было жить? — спросил он. — Как я мог там оказаться?! Если там можно погибнуть… если там и вправду волки… драконы… Если можно жить тут, в Амане…

— Не всем можно жить в Амане, — ответил Тилион. — Рухнули колонны светильников валар и повержена Лаурелин. Теперь Аман — просто ещё одна земля под лучами Солнца и Луны, хотя и защищённая морем и горами Пелори. И даже здесь, в Амане, есть место злу и лжи. Именно поэтому я согласился прийти к тебе, хотя эта просьба и исходит от того, кому я не хочу подчиняться. Но я ложь ненавижу и ненавижу насилие. Поэтому я прошу тебя: вернись в Средиземье. Вернись и приди на помощь своему брату.

— Брату?.. — он в растерянности выронил очки; они не разбились, упав на книгу. Он подобрал их и снова надел, вглядываясь в переливчатые, бело-серые глаза Тилиона. — У меня есть брат? Мой брат в опасности?

— Помоги своему брату, — повторил Тилион. — Прошу тебя. Хотя я и не везде и не всегда могу заглянуть, но я видел его муки, видел дни и месяцы страданий, которые он не заслужил. И теперь с ним может случиться самое страшное.

— Что же? — Он стал представлять себе разные ужасы: драконов, орков, горящие корабли, огненных духов с светящимися бичами, каменные ямы-темницы, озлобленных эльдар, которые поднимают мечи и топоры друг на друга, воронов и летучих мышей… Что-то из этого стало чёрными силуэтами вспыхивать в его мозгу: это был уже не страх, а настоящее припоминание… — Что с моим братом?