Ловцы душ на «Обероне»

Поэтому, сделав знак охране, чтобы та под любым предлогом отсекла многочисленных почитателей ее таланта, она, шаркающей, усталой походкой приблизилась к матовому зеркальному овалу, и с наслаждением бухнулось в потертое кресло.

«Месье Жан», а в жизни Витек Сковородников, вот уже как полчаса блаженствовал в теплом облачке тревожного сна, сидя на своем походном, побитом молью, диванчике.

Его пальчики-сардельки, сложенные для удобства на коленях периодически нервно вздрагивали и тогда, приоткрыв левый глаз, он подозрительно осматривал помещение.

Если ни что не угрожало его безопасности, то он мгновенно успокаивался и вновь впадал в послеобеденный тягучий дрем, сдобренный нежным, переливчатым похрапыванием.

Внешне, да и своими повадками, Витек был поразительно похож на матерого лесного филина. Круглое, бледное лицо, большие и тоже округлые глаза, бесцветный капризный ротик и маленький крючковатый нос, только подчеркивали это сходство. В дополнение к сказанному, в его облике присутствовало еще и что-то отталкивающее… Это нельзя было выразить словами, но сразу же после знакомства почему-то у большинства людей возникало непреодолимое желание ринуться в туалетную комнату и как следует вымыть с мылом руки.

Однако, не смотря на свою откровенно непрезентабельную, и даже отталкивающую внешность «Месье Жан» вот уже второе десятилетие уверенно держался в первой пятерки лучших администраторов шоу-бизнеса. Его профессиональный псевдоним произносился с почтительным придыханием, как начинающими певичками, так и маститыми, мегазвездами.

Поэтому Оленька искренне считала, что ей сказочно повезло, когда Сковородников в один прекрасный день заявился к ней офис и предложил для начала поработать вместе всего один гастрольный сезон.

Свет мой зеркальце скажи,

Да всю правду доложи…

Прожурчала Белошвейка всплывшие в памяти строки из школьной программы и, заучено посетовав: – Господи, как давно все это было? – начала снимать многослойный концертный грим…

Вскоре из зеркала на нее смотрела явно не та, что «на свете всех милее…».

Ой, ни говори, а постоянные переезды, частое пользование косметикой, и вечное ожидание: «А вдруг им это не понравится, и я буду жестоко освистана и позорно изгнана со сцены?!», – сделали свое черное дело. Из жизнерадостной, озорной и светящейся изнутри девчонки с огромными бархатными ресницами, она превратилась задерганную неврастеничку.

«Ничего не попишешь, милая, – в очередной раз попыталась успокоить себя Белошвейка, – думаешь, бегая с лучеметом по Внеземелью или, прокисая в своем бунгало под неусыпным оком всевидящей Зеи, ты бы лучше сохранилась? Зато как они мне сегодня аплодировали…Да! Только ради этого еще стоит жить!».

Громкие окрики охраны, а затем легкая возня за ее спиной заставили напрячься и переложить маленький дамский лучемет из выдвижного ящика трюмо, на коленки.

– Расслабься подруга и не вздумай шмалять без разбора, как ты любила делать это в старые, добрые времена. – Фраза, произнесенная на знакомом, пехотном сленге, мгновенно сняло напряжение.

Ольга крутнулась в кресле и восторженно завопила:

– Эй вы, старые корабельные крысы! И каким же космическим ветром вас занесло в мою убогую биндюжку! – от радости у Оленьки непроизвольно увлажнились глаза. Она легко подскочила и заключила Шарлоту, а потом и остальных, в свои жаркие объятия.

– Вообще-то мы здесь по делу! – попыталась, было с ходу, обозначить приоритеты упакованная в полевой комбинезон Елена, но Гаврош знаком попросил ее пока: «Не гнать гусей».

– И все же, какими судьбами? – засуетилась Белошвейка, придвигая им стулья.

– Да вот пролетали мимо, решили заглянуть. – Обворожительно улыбнулся де Базиде и, трепетно усадив супругу, подобострастно замер за ее спиной.

«Умеет же гад пустить пыль в глаза на людях. – Равнодушно подумала Елена. – А ведь не далее как вчера, за каких-то двадцать минут, успел оприходовать двух стюардесс прямо в туалетной кабинке межзвездного лайнера, пока его благоверная щебетала со мной о «внешних достоинствах своих обожаемых Портосиков».

Привлеченный, возникшим шумом, Сковородников лениво приоткрыл дежурное око и, не узрев в намерениях вошедших ничего подозрительного, вновь погрузился в сладостный дрем.

– А ты, я вижу, развернулась здесь на славу! – восторженно жестикулировал раскрасневшийся француз, указывая на развешенные и тут, и там рекламные плакаты. – Небось «чешешь» своих бывших товарищей по несчастью круглосуточно и без выходных?

Оленька слегка смутилась и жеманно потупила глазки:

– Денежки, как известно не пахнут. Тем паче, в последнее время я очень полюбила их ласковый шелест и завораживающий звон.

Они потрещали еще минут пять о том и о сем, затем Гаврош, наконец-то набрался храбрости и решился огласить истинную причину их внезапного визита. Он начал как всегда издалека, и это сразу не понравилось Булгаковой.

Дабы не сорваться, и не ляпнуть чего ни будь, сгоряча, она, с выражением крайнего равнодушия на лице, отошла к окну и сделала вид, что с любопытством рассматривает столичные достопримечательности.