Ловушка для осьминогов

– Пожалуй, не надо. Появятся, куда денутся, барахло-то ведь всё в комнате. А пока… ещё скажет что-то не то. Мамочка у нас стиховая. И… вот что, Витя. Я заеду, но заходить к вам не буду. Ты спустись вниз в шесть и свой паспорт мне передай. Мне надо. Я через пару дней верну.

Это Лара только что придумала. А Витин паспорт она Юрию Дмитриевичу передала. Он покачал головой, но паспорт взял. Вернувшись из приюта, сказал:

– Как ты хорошо придумала, Лара. Там со мной и говорить бы не стали. А тут… Миша сказал, что он Лопахин, и я Лопахин. Сказал, отцов брат двоюродный. Что мы с бабкой из-за мальца бодаемся, а у неё преимущество, как у более близкой родни. Священник там, старенький такой, суровый. Он сказал, Миша про бабку рассказывал. И несколько дней назад приходили два мужика, один в полицейской форме. Прошли в дом, мальчишек разглядывали. Полицейский документы затребовал. А на Мишу-то документов нет! Только полис оформили, так он в больнице. Я спросил батюшку, почему он скрыл Мишку. А он мне: «Чёрные они. Вот ты светлый, а они чёрные». И ещё сказал, к их приюту вечно все придираются. Поэтому Миши Лопахина у них никогда не было. Был временно какой-то Миша из пьющей семьи. Потом мамаша одумалась и сына забрала. Всё. Значит, так. Из больницы мальчика придётся забирать по этому паспорту, ну, вроде я родня.

Так и сделали. Но всё равно Лара с ним поехала. Для конспирации загрузил со двора бланки, что для какой-то конторы изготовили, Лара в дежурном пальто с загрузки в микроавтобус нырнула и, завернувшись в старый полушубок завхоза, присела на пол. Он сделал круг вокруг издательства, и сказал: «Ага, стоит фордик-то!» и поехал.

Лара успокоилась только, когда выехали за черту города. Миша трещал без умолку, а она переодевала его. В регистратуру заходить не стала. Когда завхоз вернулся, он сказал:

– Вот смотри, видишь, за оградой дерево большущее? Его из окна Мишкиной палаты хорошо видать. Он по выходным после двухчасовой и четырёхчасовой электрички будет туда поглядывать.

Подъехали, вышли. За окном что-то белое мелькнуло.

– Это Мишка полотенцем машет, – улыбнулся Юрий Дмитриевич.

И они помахали.

Вечером поехала отдавать паспорт. Мать обрадовалась:

– Лара, наконец-то! Я тебе что сказать хотела… позавчера Славка вернулся! Один!

– А ты удержалась, не съязвила?

– Ты что? Как в высшем обществе: внучок, иди поешь; Слава, во сколько тебя разбудить; к обеду тебя ждать? И он: я в интернет-кафе подрабатываю, сегодня в ночь, буду завтра после занятий; хлеба не захватить? давай, бабушка, мусор вынесу. Витя смотрел-смотрел, и тоже стал как благородный отец в театре: Славик, тебе, может, денег на карманные расходы дать? А он как богатый наследник: спасибо, не надо, я аванс пока не потратил. А жаба не появлялась!

– Мама, я пока ну буду к вам ходить. Надо, чтобы всё зажило, понимаешь?

– Да не считай мать дурой, уж как-нибудь пойму.

Через неделю навестила Мишу. В субботу пришлось выйти на пол дня на работу, уходила привычным маршрутом, через внутренний двор, подсела в продуктовый фургончик, что в кафе разгружался. Он её до вокзала довёз. Мишка санаторием был доволен, радовался, что каждый день их в бассейн водят. Что кормят хорошо, что в палате ребята компанейские. Немного отпустило.

На радостях пригласила соседа в воскресенье на обед. К нему сын на выходные заехал. Сидели, трепались так бездумно. Ну, и проговорился Мишка. Стали выкручиваться, запутались ещё сильней. Дима, как опытный следователь, вёл допрос очень грамотно и размотал эту историю со всеми подробностями. Потом запустил пальцы в остатки волос на своей полулысой голове и застонал:

– Лара, во что ты этого дурачка втравила?

– Папа, Лариса Александровна даже не знала, что я за Мишкой поеду.

– А должна была догадаться, – повинилась Лара.

– Да нет, это я так. Я же помню, в каком ты состоянии была. Теперь-то что делать?

– Дима, я прошу, давай сделаем вид, что ты ничего не знаешь. До 25-го мальчик в хороших условиях, зачем его с лечения срывать? Я ищу его отца, но пока безрезультатно.

– Отцы, знаешь…

– Да знаю! Но это моя последняя надежда. Теперь я понимаю, что не могу взять ответственность на себя. Мальчик уже пережил две смерти. Он меня вчера спросил: «Они там вместе на небе, мама и бабуля?»

– Ты что, умирать собралась?

– Да нет, поживу. Но я за это время дважды сознание теряла. Ребёнок такое видеть не должен.

– Ладно, давай о другом поговорим. Ты почему про приятеля своего не спрашиваешь?

– Про какого?

– Про Репу.

– Узнали?

– Угу. Только не падай. Знаешь, кто он? Лопухин Игорь Иванович. Почему Репа, догадаешься?

– Ну… несложный ассоциативный ряд: Лопухин – лопух – репей – репа.

– В точку! И знаешь, кем он Дуне приходился? Законный супруг!

– Отец Миши?

– Нет. Вступили они в брак в Новогорске шесть лет назад, ребёнка он не усыновлял. Об отце Миши она говорила как о «мамсике», а Репу этого бабушка растила, родители его молодыми умерли.

– Уф, отлегло.

– Почему?

– Человек он яркий, но, извини, как-то мне показалось, что не слишком нравственный.