Ловушка на жадину

Скромно пристроившийся у подоконника Сева едва слышно хмыкнул – надо же, Проф! Просто очкатый ему подходило больше.

– На территориях, где они появлялись, происходили ограбления: в дом вламывались ночью, связывали хозяев, случалось, что и… пытали. Вызнавали, где ценности, потом уходили, – продолжал капитан. – Трое из их жертв до сих пор по больницам. Кстати, на цыган они не разменивались, предпочитали бизнесменов и богатых фермеров. Не понимаю, почему они всё про какого-то цыганского барона твердят, который за мальчишку себя выдавал… или мальчишка за барона? В общем, чушь навроде приключенческого романа!

Сева мысленно согласился – конечно, чушь.

– Никто их четвёрку не подозревал, да они нигде и не задерживались надолго – разъезжали по сёлам, раздавали медикаменты… – продолжал капитан. – В общем, когда они перестали ездить… в горячие точки, их никто не искал. Потом, видимо, разделились: Колян, у которого была машина, должен был вывезти ценности и спрятать, а устроившийся в полицию Никитос переправить их через границу. Уж не знаю, почему он решил, что у нас это легко сделать, – насквозь фальшивым голосом объявил капитан.

– Та мабуть, для них главное было, тут где спрятать есть, – глубокомысленно объявил дед Павло, а тётка Оксана покивала.

«Ну, конечно, – мысленно согласился Сева. – А вовсе не потому, что здешние контрабандисты в Польшу и Беларусь хоть сигареты, хоть дешёвую мебель таскают».

– Вот-вот, – подтвердил капитан. – Этот самый их Колян приехал – и спрятал награбленное в старый, ещё с войны, схрон, о котором ему рассказал дед…

– Надо же… выжил Гриць, мразь такая! А ведь были люди… искали его… – сквозь зубы процедил дед Павло. – Меня мать в том схроне спрятала, а сама и те, кто с ней были, вышли, чтоб меня не нашли. Нас Гриць Слепчук сдал, он и маму мою застрелил. Малгожату…

– Так вы из поляков, дед Павло? – с интересом спросил капитан.

– Да кто его знает, из кого я! – хмыкнул тот. – Как маму убили, меня в цивильный лагерь забрали, там партизаны евреев прятали. Тут и остался, когда после войны территория Союзу отошла, а все поляки за Буг выехали. На украинке женился, сына родили… жили – не вспоминали. Пока эти… не напомнили.

– Их вы больше не увидите, разве что на суде! Даже если не все ограбления доказать удастся – всё-таки не с драгоценностями в руках мы их взяли, – от обвинения в похищении не отвертятся. Там на записи всё, и рожи их, и голоса! Везенье просто редкостное, что их телефон вот так начал передавать информацию да прямо в полицию. Подозреваемые наши, кстати, говорят, что это ваш сынок старший всё устроил!

– Это работа уровня ЦРУ, а мой сын – школьник. С тройкой по информатике, – отрезал отец.

– Вот и эксперты говорят, что там доработка программы, не на любительском уровне, – неохотно согласился капитан.

«Конечно, нет, – опять согласился Сева. – Вадька – профессионал».

– Много в деле ещё неясностей. Кто, например, этого их Кольку по голове огрел и в схрон засунул? Но думаю, со временем разберёмся, – заключил капитан.

«А вот это вряд ли». – Сева поднялся.

Плотно сгрудившаяся толпа выбралась из отделения на деревенскую улицу.

– Ну що – до нас? – потирая руки, сказал дед Павло. – После таких приключений взрослым неплохо бы и того… посидеть, обмыть. А для детей у нас компот есть – черничный!

– Нет, мы такси заказали. Надеемся, в этот раз доедем до Ковеля – и домой, – сказала Петькина мама. – Там отдохнём. Спасибо вам всем, спасибо огромное. – Она обняла тётку Оксану, деда Павла, отца…

Тётка Оксана сожалеюще прицокнула вслед отъезжающему такси:

– От бидолашни! Надо же, как им не свезло!

– Я вас тоже должен благодарить, вы нам так помогли… – сбивчиво начал отец.

– Странно было бы, если бы они нам не помогли! – пробормотал Сева и тут же добавил: – Ну, они же очень, очень хорошие люди! – И невинно улыбнулся тётке Оксане.

– Добре… Добре! – в ответ на этот его взгляд вдруг нервно выпалила тётка. – То я того Кольку по башке стукнула!

– Оксанка! – Дед Павло аж остановился, изумлённо глядя на внучку. – Як це…

– Отак! – Тётка гневно встряхнула чёлкой. – То ты, деда, загнул, что жили – не вспоминали. Ты мне про тот день, когда прабабку Малгожату убили, сто раз рассказывал. А тут этот – надо же, тоже Слепчук и тоже гранатами бросается. Сама не знаю, что на меня нашло, только пока вы с аварией разбирались, я за ним побежала. Его выслеживать, что по бульвару гулять: совсем по лесу ходить не умеет! Смотрю, а он на то самое место идёт – к схрону! И пистолет достаёт! Я как представила, что он с тем пистолетом в люди выйдет – корягой ему по голове навернула и в схрон засунула. А потом ходила и сама не знала, что делать и куда его девать: и отпускать нельзя, и там не оставишь. Но так, как оно вышло – хорошо вышло, по справедливости. Жалко только, что вам натерпеться пришлось. – Она коротко кивнула ребятам и быстро, не оглядываясь, пошла прочь. Изумлённо покачивая головой и что-то растерянно бормоча, дед Павло поспешил за ней.

– Как ты догадался, что это она? – глядя им вслед, спросил отец.