Ложный Рюрик. О чем молчат историки

Отступал ледник, за ним уходили и северные олени (чего им в теплых краях делать, там ягель не растет и к тому же жарко), за оленями уходили те, кто их добывал. Освобождающуюся территорию занимали леса, разная живность в них и охотники на живность. Открывалось ото льда и морское побережье, а море — это рыба и все, кто ею питается. Но морская рыба не речная, которую можно бить острогой или даже ловить на мормышку, стоя на берегу или по колено в воде, за северной морской надо выходить в море хотя бы на сотню метров от берега и желательно не на утлом плотике. То есть можно и на плотике, только риск получить воспаление легких из-за незапланированного купания в ледяной воде слишком велик. Это вам не южные лагуны, где одна опасность — акулы и всякая жгучая живность вроде медуз.

Идея ясна: строили лодки и всякие разные плавсредства, у кого на что руки и мозги годились, и гребли себе в разные стороны (или шли ко дну, это уж кто как).

У людей на побережье Белого моря руки и головы были на месте, причем каждое на своем, а потому суда получались устойчивые и без перекосов. Вообще, у людей везде так, просто на земле необходимость прикладывать эти самые руки и головы распределена не одинаково по регионам, результат очевиден, объяснять, думаю, не нужно. В доказательство «годности» жителей побережья в качестве мореходов и рыбаков можно привести только одно слово: «поморы», и россиянину все станет ясно. Люди суровых северных широт, кажется, рожденные в море, у которых даже пеленки в рыбьей чешуе, своих гениев в столицы отправляли с рыбным обозом (надеюсь, Михайло Васильевича Ломоносова не забыли?). Мореходы знатные, ни студеных ветров, ни волн, ни льдов не боялись, вернее, знали, как с непогодой справиться, или не лезли на рожон, если слишком опасно. Умение не совать голову туда, где ее обязательно потеряешь, — это тоже дар.

Но рыба — продукт исключительно скоропортящийся, ее надо как-то хранить. Можно, конечно, высушить, накоптить, навялить, закатать в консервные банки, смолоть на муку, наконец, но хотелось бы целиком… да и где их возьмешь, консервные банки, в деревне без телефона? Есть еще способ — засолить! Хороший, между прочим, действенный. А для засолки что требуется? Правильно, соль. Для засолки соль даже нужней телефона.

Только где ж ее в Унежме или окрестностях взять (между прочим, на тех же Соловецких островах)? Можно из дальних стран привезти, можно от Ильменя, там есть соленые источники и солеварни, но в таком случае рыба слишком дорогая получится. Соль вообще продукт исключительно дорогой и сейчас дешевый одновременно, просто мы имеем возможность грести ее, выпаренную солнышком на побережье Кара-Богаз-Гола или на Баскунчаке, грейдерами, черпать экскаваторами, грузить вагонами и сыпать без счета даже в гололед на асфальт, находясь за тридевять земель от этого самого побережья. А во времена оные такая роскошь не позволялась никому, соляные бунты не были редкостью, и за крупицы хлористого натрия с привычным нам вкусом, позволяющие продуктам какое-то время не портиться, а нам самим не морщиться от безвкусия, платили огромные деньги.

Чтобы не отправлять гостей «несолоно хлебавши» и не страдать самим, вопрос на Белом море решали просто. Море — это соль, правда, растворенная в воде. Оставалось придумать, как эту соль оттуда извлечь, либо пользоваться сразу раствором. Извлекают и по сей день выпариванием, другого не придумали. На Каспии выпаривает горячее солнце, там, где оно не так горячо, приходится подкладывать под котлы дровишки.

Это очень сложный и долгий процесс — сначала повышение концентрации солевого раствора, а потом рождение тех самых белых крупинок, без которых и застолье не застолье.

Понимаю, что сейчас напишу то, за что меня предадут анафеме не только историки, но и все, кто свято верит: каменные лабиринты Соловецких островов и иже с ними — это пока закрытые от нас входы в потусторонний мир, можно сказать, Врата перехода. Да, возможно, перехода в прошлое, но несколько иное, чем представляется любителям превращать в тайну все, что не получается объяснить с первой попытки.

Есть такое развлечение: иностранцам, никогда не бывавшим в Советском Союзе, но сейчас работающим в России, дают в руки что-то из предметов советского быта (не такой уж плохой быт был, если честно, не во всем плохой) и просят догадаться, для чего этот предмет нужен. Камера фиксирует рассуждения молодых, уверенных в себе людей, пытающихся осознать степень полезности незнакомого объекта и придумать ему применение. Забавно, хотя после трех-четырех эпизодов приедается. Никто не смог догадаться, зачем нужна мясорубка, как ни крутили, применение этому предмету домашнего обихода не нашли. А еще не поверили, что медицинское банки (все ли помнят, что это такое?) использовали не как орудие пыток КГБ, а психически нормальные граждане вполне добровольно (ну, почти, но КГБ здесь ни при чем).