Читаем Лу Саломе полностью

Стремясь преодолеть и взорвать это отчуждение, Лу пытается прибегнуть к их общему языку — поэзии. Она перенимает и варьирует манеру любовных посланий Райнера, адресованных ей.

Несомненно, самым знаменитым из написанных Райнером Рильке любовных признаний Лу Саломе является стихотворение, которое без всякого преувеличения можно назвать «Гимн любви»:

Что б ни стряслось со мной — стремлюсь к тебе!Я и без глаз смогу тебя увидеть,И без ушей смогу тебя услышать,Без ног я догоню тебя во мгле.Отрежь язык — я поклянусь губами.Сломай мне руки — сердцем обниму.Разбей мне сердце — мозг мой будет битьсяИ приближаться к сердцу твоему.А если в мозг мой ты направишь пламя,Горя, не отступлюсь я от любви.
Ты для меня — всей моей жизни знамя!Тебя я понесу в своей крови.(Перевод Леонида Нисмана, 2014)

И вот, как бы в ответ, Лу пишет стихотворение «Волга». Стихотворение состоит всего из восьми строчек, но сколько же в нём смысла!

Оно названо именем реки, но, на самом деле, обращено не к реке, а к конкретному человеку, Райнеру Рильке. Лу говорит о своём отношении к нему, об их настоящем и будущем.

Первое четверостишье этого стихотворения обращение Лу, скорее, не к реке, а непосредственно к Райнеру.

Во втором четверостишье, в первых двух его строчках, Лу обращается, вроде бы, к Волге, но тем не менее в двух последних строчках река снова ассоциируется с Райнером.

Пусть ты вдали — я на тебя смотрю.Ты далеко, но мы с тобою вместе.В моих глазах не потускнеешь ты,И через годы будешь ты со мною.На берегах твоих не отдыхая,
Я всё равно узнаю твои дали.Мы связаны одной судьбой, и частоК тебе я приближаюсь в сновиденьях.(Перевод Леонида Нисмана, 2014)

Как прозрачно в этих стихах сквозит ритм рилькевского послания к ней самой!

И из этой переклички вырастает причудливая идентификация Лу с Волгой, которая ей самой начинает казаться символом и продолжением её женской сущности.

В своих воспоминаниях «С Райнером» Лу довольно подробно описывает события и детали их путешествия, с весёлой теплотой рисует их «избу-стоянку», но при этом умалчивает, как она пожелала уединиться и перебралась в пустую каморку на солому, чем весьма удивила хозяйку.

Рильке, так легко поддающийся депрессии, принял это как дурное предзнаменование для их любви. После этой первой ночи Лу втайне отметила в дневнике: «Заноза под ногтём и в нервах». И дальше: «Ничего не хочу приукрашать. Обхватив голову руками, я тогда часто пыталась понять саму себя».

Выгнал их из этой деревушки страшный ливень, превративший всю околицу в непроходимое болото.

Этот ливень Рильке потом увековечит в своей «Книге образов»:

Я зачитался. Я читал давно.С тех пор, как дождь пошёл хлестать в окно.
Весь с головою в чтение уйдя,Не слышал я дождя.Я вглядывался в строки, как в морщиныЗадумчивости, и часы подрядСтояло время или шло назад.Как вдруг я вижу, краскою карминнойВ них набрано: закат, закат, закат.Как нитки ожерелья, строки рвутся,И буквы катятся куда хотят.Я знаю, солнце, покидая сад,Должно ещё раз было оглянутьсяИз-за охваченных зарёй оград…
И если я от книги подымуГлаза и за окно уставлюсь взглядом,Как будет близко всё, как станет рядом,Сродни и впору сердцу моему!Но надо глубже вжиться в полутьмуИ глаз приноровить к ночным громадам,И я увижу, что земля малаОколице, она перерослаСебя и стала больше небосвода,А крайняя звезда в конце села —Как свет в последнем домике прихода.(Перевод Бориса Пастернака)
Перейти на страницу:

Похожие книги

Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 знаменитостей мира моды
100 знаменитостей мира моды

«Мода, – как остроумно заметил Бернард Шоу, – это управляемая эпидемия». И люди, которые ею управляют, несомненно столь же знамениты, как и их творения.Эта книга предоставляет читателю уникальную возможность познакомиться с жизнью и деятельностью 100 самых прославленных кутюрье (Джорджио Армани, Пако Рабанн, Джанни Версаче, Михаил Воронин, Слава Зайцев, Виктория Гресь, Валентин Юдашкин, Кристиан Диор), стилистов и дизайнеров (Алекс Габани, Сергей Зверев, Серж Лютен, Александр Шевчук, Руди Гернрайх), парфюмеров и косметологов (Жан-Пьер Герлен, Кензо Такада, Эсте и Эрин Лаудер, Макс Фактор), топ-моделей (Ева Герцигова, Ирина Дмитракова, Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл, Александра Николаенко, Синди Кроуфорд, Наталья Водянова, Клаудиа Шиффер). Все эти создатели рукотворной красоты влияют не только на наш внешний облик и настроение, но и определяют наши манеры поведения, стиль жизни, а порой и мировоззрение.

Валентина Марковна Скляренко , Ирина Александровна Колозинская , Наталья Игоревна Вологжина , Ольга Ярополковна Исаенко

Биографии и Мемуары / Документальное