Лучше подавать холодным

Он отдавал себе отчёт, что плакал все те разы, и знал почему, но и ценою жизни не смог бы вспомнить, каково себя при этом чувствовать. Он гадал, остался ли в мире хоть кто-нибудь, по ком он в состоянии пустить слезу, и не был уверен, хочет ли знать ответ.

Он пригубил кислой воды из фляжки, и смотрел, как двое осприйских солдат обирают трупы. Один перевернул покойника, из рассечённого бока выскользнули кровавые внутренности, стянул сапог, увидел дыру в подошве и отшвырнул его прочь. Он смотрел и на другую пару в рубахах с засученными рукавами, у одного на плече лопата - те спорили, откуда проще начать копать. Он смотрел на мух, вьющихся в мареве воздуха, уже облеплявших открытые рты, открытые глаза, открытые раны. Он глядел на рваные дыры и сломанные кости, отрубленные конечности и вспоротые утробы, на кровь, её липкие полосы, засыхающие пятна и капли, чёрно-красные лужи на щебёнке двора и не чувствовал радости от успешно выполненного задания, равно как и ни отвращения, ни вины, ни скорби. Один лишь жалящий зуд царапин, неприятное недомогание в сердце, усталость избитых членов и надоедливое покалывание голода, ведь он так и не позавтракал.

Изнутри дома, оттуда, где возились с ранеными, доносились вопли. Вопли, вопли, хрипы и клёкот. Но вместе с ними с карниза конюшни доносилось и радостное щебетание птички, и, оказалось, у Трясучки без особых усилий получалось сосредоточиться на одном, позабыв про другое. Он улыбнулся и кивками вторил птичке, прислонился к дверной раме и вытянул ноги. Похоже, приходит время и человек привыкает ко всему. И будь он проклят, если собирается каким-то крикам дать согнать себя с тёплого местечка на крыльце.

Он услышал бой копыт, огляделся. Монза неторопливой рысью спускалась по склону - чёрная фигурка на ярко-голубом небе. Он смотрел, как она заводит взмыленную лошадь на подворье, мрачно взирая на трупы. Одежда сочилась сыростью, будто её макнули в ручей. Волосы с одного боку вымазались в крови, проведя полосы по бледной щеке.

- Здравия желаю, вождь. Рад тебя видеть. - Предполагалось, что и правда рад, но прозвучало это в некотором роде ложью. Он едва ли чувствовал хоть что-то. - Верный мёртв, да?

- Мёртв. - Она колодой съехала вниз. - Хлопотно было его сюда притащить?

- Да не особо. Он захотел привести больше народу, чем мы рассчитывали, а у меня не хватило духу им отказать. Знаешь, каково это, когда люди услышат, что где-то гужбанят. Так бойко рвались, бедолаги. Хлопотно было его убивать?

Она покачала головой. - Он утонул.

- О, да ну? Думал, ты его заколешь. - Он поднял её меч и протянул ей.

- Я его чуть-чуть кольнула. - Она на секунду взглянула на меч, потом приняла его и вложила ножны. - И бросила утопать.

Трясучка пожал плечами. - На твоё усмотрение. Думаю, утопленник из него получится, что надо.

- Утопленник из него уже получился.

- Значит, пять из семи.

- Пять из семи. - Тем не менее, она не выглядела особо ликующей. Собственно не более того воина, льющего слёзы над погибшим товарищем. Даже победившей стороне выпало не много счастья. Вот она, месть.

- Кто это там кричит?

- Кое-кто. Никто. - Трясучка пожал плечами. - Лучше послушай птичку.

- Чего?

- Муркатто! - В распахнутых дверях сарая, сложив руки, стояла Витари. - Тебе требуется на это взглянуть.

Внутри прохладно и тускло, сквозь неровную дыру в углу и узкие окошки проникал свет, отбрасывая на темнеющую солому яркие полосы. Одна упала на останки Дэй. Её волосы сплелись на лице, тело чудовищно искривилось. Крови нет. Вообще никаких следов насилия.- Яд, - прошептала Монза.

Витари кивнула. - О, вот так ирония.

Адская мешанина медных стержней, стеклянных трубок, страннообразных бутылочек располагалась на столе неподалёку от тела, пара фонарей подсвечивала всё это жёлто-синим мерцанием, внутри выкипало вещество, сочась и капая. На вид отравительское оборудование понравилось Трясучке ещё меньше отравительского трупа. С телами он водил давнее и доброе знакомство, наука же - сплошь одна неизвестность.

- Ебал я вашу науку, - пробурчал он, - ещё хуже магии.

- Где Морвеер? - Спросила Монза.

- Ни следа. - На мгновение они втроём мрачно уставились друг на друга.

- Даже среди убитых?

Трясучка медленно покачал головой. – Жаль, конечно, но мне он не попадался.

Монза встревожено шагнула назад. - Лучше ничего не трогайте.

- Шутишь? - прорычала Витари. - Что произошло?

- Судя по всему, учитель разошёлся во мнении с ученицей.

- Существенно разошёлся, - буркнул Трясучка.

Витари медленно покачала шипастой головой. - Хорош уже. Я не при делах.

- Ты - что? - спросила Монза.

- Я - всё. В нашем деле надо знать, когда уходить. Началась война, а я в такое стараюсь не встревать. Слишком большая прибыль, унести трудно. - Она кивнула на двор, где на солнышке солдаты скирдовали трупы. - Виссерин для меня - уже шажок за грань, а это шаг ещё дальше. Вот в чём причина, а ещё в том, что мало радости быть не на той стороне по отношению к Морвееру. Я бы предпочла жить, не оглядываясь ежедневно через плечо.

- Всё равно тебе оглядываться через плечо из-за Орсо, - произнесла Монза.