Лучшее признание в любви

– Я не могу говорить за Амелию, но я не верю, что она любила меня. Не важно, что она там тебе сказала. И я ее не любил.

Она сжимала и разжимала кулаки, в глазах плескалось сомнение.

– Амелия говорила, что я люблю ее?

Черт возьми, он должен был убедиться в том, что Амелия со своим ядом не сможет никак навредить им! Но он слишком переживал из‑за скандала в его стране, который мог случиться, что совершенно упустил Амелию из виду. Он должен убедить Габи в том, что все не так. Но слова просто ускользали от него. Паника нарастала внутри, было ощущение, что его брак уже разваливается. А еще он испытывал жгучее чувство вины, что причинил ей боль.

– Я не любил Амелию. У меня не было никакого желания жениться ни на ком. – Это еще хуже. – Кроме тебя.

– Из‑за долга. Потому что так сказали тебе родители.

– Ты же знала, что наш брак будет не по любви. Это союз.

Она кивнула:

– Да, я знала, что наш брак основан на долге, но я также верила, что твой разрыв с Амелией произошел не из‑за меня. Если бы я знала правду, то никогда бы не вышла за тебя замуж.

Теперь он почувствовал себя совсем плохо, особенно когда увидел, как в уголках ее глаз блеснули слезы.

– Я не уверена, что смогу быть опять на втором месте. Всю оставшуюся жизнь.

– Это не так.

– Именно так. Мои дядя и тетя были замечательными людьми, и они прекрасно заботились обо мне. Но они не хотели иметь ребенка. У них была своя жизнь. Они откладывали деньги, чтобы путешествовать на пенсии, а потом переехать жить в теплые края. Но им пришлось отказаться от этого, потому что они приняли меня. Из‑за долга. Потому что должны были поступить правильно. И ты делаешь то же самое.

Он стоял и смотрел на нее, не зная, что сказать. Слова не шли ему в голову.

– Все не так.

– Для меня именно так все это и выглядит. Я не думаю, что смогу прожить всю оставшуюся жизнь с этим чувством.

Он смотрел на нее, и его сердце разрывалось.

– Все не так.

Покачав головой, она встала.

– Я очень устала, чтобы обсуждать это дальше. Я иду спать. Спокойной ночи, Цезарь.

Все, что он хотел сейчас, – это прижать ее к себе, сказать, что все будет хорошо. Но он не мог, поэтому просто стоял и смотрел ей вслед. А потом что есть силы ударил кулаком в стену.

Габриэлла выбралась из своего брючного костюма, выбранного с такой заботой. Она уронила пиджак на пол, и боль скрутила ее. Самый счастливый день в ее жизни закончился так ужасно. Но самое плохое было то, что она любила Цезаря. Действительно любила.

И что же ей теперь делать? Как ей жить рядом с мужчиной всю свою жизнь, когда он любит другую женщину?

Она натянула джинсы, футболку и свитер. Она точно не уснет сегодня. А еще она знала, что не сможет остаться одна в комнате в свою первую брачную ночь.

Желание бежать просто накрыло ее. Она должна куда‑то уйти. Цезарь распорядился, чтобы сюда доставили Феррона и Арью. Она может немного покататься, совсем чуть‑чуть.

Надев непродуваемую куртку, шапку и перчатки, осторожно вышла из комнаты. Спустившись по черной лестнице и не давая себе время много думать, она открыла дверь и выскользнула в холодную ночь.

В конюшне Арья поприветствовала ее негромким ржанием. Вскоре Габи уже отправилась в путь. Мысли метались и скакали в голове. Она застряла в браке с мужчиной, который предпочитал бы жениться на другой женщине и жить с ней в радости и в горе, но вынужден, ради долга, жить с ней, с Габи. И в этот момент, когда боль пронзила ее с новой силой, она осознала, что вокруг нее кружатся снежинки.

Проклятье. Она потеряла счет времени и потеряла свой след.

И тут ей пришла в голову одна мысль: почему она так уверена, что Цезарь действительно любит Амелию? Если он все же любит Амелию, то им надо выработать дальнейшую стратегию их совместной жизни. Вместе.

Габи натянула поводья, и Арья повиновалась. Но снег падал густо и быстро, и Габи почувствовала, как паника нарастает внутри ее. Вдруг лошадь издала испуганное ржание, и Габи увидела, что прямо на них из кустов смотрят два светящихся глаза. А потом Арья встала на дыбы.

Цезарь мерил шагами свою спальню, подгоняемый злостью на себя. Черт возьми, он все испортил. Стоял там и бормотал что‑то, как идиот.

Нет, нельзя все оставить как есть. Он должен пойти и попытаться поговорить с ней. Открыв рывком дверь своей комнаты, Цезарь вышел в коридор и вскоре стоял уже у спальни Габриэллы.

– Габриэлла, впусти меня. Это я. – Он постучал. – Нам нужно поговорить.

Тишина. Цезарь нахмурился и нажал на ручку двери. Спальня оказалась не заперта, и он вошел внутрь. Но только комната была пуста. Цезарь побежал вниз, в гостиную. Никого. Кухня. Никого. И тут его осенило. Должно быть, она в конюшне.

Он выбежал на улицу и направился к конюшне. Снегопад усилился, и снежинки залепили ему глаза. Вбежав в конюшню, он отряхнулся и огляделся. И застыл на месте, когда понял, что Габи здесь нет. И Арьи тоже.

Паника скрутила его. Снегопад грозил перерасти в снежную бурю, а Габи где‑то там, в горах.