Лучшее признание в любви

– Да. Когда начались наши отношения, Цезарь был уверен, что они краткосрочные, но время шло, и мы… полюбили друг друга. Мы подходим друг другу, и Цезарь знал, что я была бы превосходной женой дипломата. Он мог бы жениться на мне с разрешения его родителей. Но потом его призвали и велели жениться на вас.

Каждое слово звенело в голове Габи. Она вспомнила его слова. «Любовь несет в себе риск потери и горя. Это усложняет жизнь. Если мы поженимся, то тебе не стоит бояться, что я влюблюсь в кого‑то еще».

Потому что он уже любил леди Амелию. Да и кто мог винить его в этом? Она была ухоженна, утонченна. Она была из его круга.

– Я просто хотела, – продолжала леди Амелия, – чтобы вы знали: я не буду преследовать Цезаря и устраивать скандалы. Я намерена жить дальше и желаю вам обоим всего хорошего. Я просто не могла позволить подставлять себя под удар.

Слишком поздно. Боль пронзила Габи. Ей казалось, что все в зале слышат стук ее сердца. Но она выдержит. Она поступит так, как учил ее Цезарь. Она наденет маску.

Хотя ее душа разрывалась от боли. История повторялась снова. Ее прошлое снова настигло ее. Она опять стала обузой. Но теперь уже для Цезаря.

Но сейчас она должна была поставить на первое место свою страну и свою гордость. Никто никогда не узнает, что она на самом деле любит Цезаря.

Габи улыбнулась леди Амелии такой дружелюбной и царственной улыбкой, на какую только была способна.

– Я искренне ценю те усилия, что вы приложили, чтобы сказать мне все это. И я хочу вас успокоить и сказать, что мы с Цезарем понимаем друг друга. Он был честен со мной, и мы с нетерпением ожидаем счастливого и прочного союза.

Остальная часть приема прошла в каком‑то оцепенении. Ее голова разрывалась от боли, пока она болтала и смеялась, стоя рядом с Цезарем. Но она больше не предвкушала предстоящую ночь. Вместо этого страх стянул все ее внутренности в тугой узел. Потому что она понимала, что не сможет лечь в постель с Цезарем этой ночью. На самом деле она вообще не знала, как себя вести.

Глава 13

Цезарь наблюдал за Габи, разговаривающей с леди Амелией, и инстинктивно почувствовал, что случилось что‑то плохое. Но он не мог подойти и присоединиться к разговору. Поэтому ему пришлось подождать, когда они закончат, и только подошел к Габи.

– Эй, – тихо сказал он, – все в порядке?

– Да, конечно.

Ее голос был спокоен, на губах играла легкая улыбка. Она выглядела как счастливая невеста.

Черт, она хорошо научилась пользоваться маской! Слишком хорошо. Ей даже почти удалось обмануть его. Почти.

И по мере того как шел прием, произносились речи, звучали поздравления и пожелания счастливой семейной жизни, Цезарь чувствовал, что Габи притворяется. Чувствовал, что она стала более хрупкой, более раздражительной, что она отдалилась от него. И еще он был уверен, что никто больше не заметил этого. Потому что она вела себя как счастливая новобрачная, что заставляло его самого нервничать. Это было так похоже на брак его родителей, когда на публике они вели себя как любящие супруги.

Наконец настало время для жениха и невесты, чтобы уйти. Имоджен и Тиа увели Габи и помогли ей переодеться в простой белоснежный брючный костюм. Антонио хлопнул Цезаря по плечу, а Лука просто обнял его.

– Присматривай за ней, – шепнул его новоиспеченный шурин.

Еще объятия от Имоджен и Тиа. Его родители пожелали им счастья в своей обычной высокомерной манере, но хоть с улыбкой на лице.

Автомобильное путешествие обратно в Агиларес, совершенное в полном молчании, было очень долгим. Все пошло не так. День начался счастливо и красиво, Цезарь никогда не забудет, как Габи шла к нему по проходу, ослепительная и счастливая.

Теперь он видел боль и усталость на ее лице и хотел только одного – чтобы это все исчезло. Скорее всего, это недоразумение, которое можно уладить с помощью нескольких слов. В конце концов, что такого могла сказать Амелия, отчего Габи так изменилась?

Как только Роберто подъехал к воротам замка, они вышли из машины. Цезарь планировал на руках внести в дом свою жену, но теперь отказался от этой мысли. Вместо этого он просто провел ее в гостиную.

– Я сейчас разведу огонь.

Габи пожала плечами, подошла к креслу и села на подлокотник, сложив на коленях сцепленные руки.

– Нам нужно поговорить, – сказал Цезарь.

– Да, – согласилась она, и ее голос был такой бесцветный и так не похож на ее собственный голос, что его охватил страх.

– Предположу, что Амелия что‑то сказала тебе, и ты осудила меня, даже не дав мне шанса объясниться.

Она рассмеялась, но в ее смехе не было ни капли веселья.

– Что ж, можешь попробовать окутать меня своей дипломатической паутиной слов, сплести красивые узоры…

– Это несправедливо.

– Да. Ты прав. Мне следовало проверить факты. Скажи мне, почему вы расстались с леди Амелией?

– Пришло время покончить с этими отношениями, – стараясь говорить ровно, ответил он.

– Пожалуйста, не надо играть со мной в словесные игры. – Ее голос чуть надломился. – Ты расстался с ней, потому что должен был жениться на мне?

Он мог бы солгать ей, но не хотел этого делать.

– Да.

– А ты ее любил? А она тебя?