Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

За комические отступления в «Жестоких играх» главным образом отвечала Сесиль, наивная новенькая ученица, которая становится пешкой в руках коварной Кэтрин. Ее сыграла 26-летняя Сельма Блэр, которая к тому моменту несколько лет жила в Нью-Йорке. «Я жила у Армии Спасения, пыталась пробиться как актриса, – говорит Блэр. – Я радовалась бы даже рекламе жвачки». Блэр быстро оказалась втянута в помешательство на тинейджерах и почти получила главную роль в «Бухте Доусона» – но в тот же день на пробы пришла Кэти Холмс. Работа в «Бухте» прошла мимо – но вокруг было много других подростковых ролей. «Время благоволило тем, кто старше восемнадцати, но юно выглядит, – говорит Блэр. – Я не могла похвастаться опытом, но у многих других ребят его было не больше».

Блэр, чьей самой большой ролью до сих пор был эпизод в комедии «Вход и выход», вскоре оказалась участницей самой скандальной сцены «Жестоких игр». В один ясный день в мае 1998 года – такой день, когда, по словам Геллар, «все на свете идут в Центральный парк», – сотни зевак собрались на манхэттенской лужайке недалеко от места, где Геллар и Блэр лежали на полотенце для пикника. Над парком гудел шум толпы, и время от времени где-нибудь недалеко сверкала вспышка фотокамеры. Геллар была актрисой с четырехлетнего возраста, и оживление вокруг съемочных площадок было для нее привычным зрелищем. Но даже она удивилась такому вниманию. «Помню, как на 72-й улице снимали „Крепкий орешек“ и все ходили посмотреть, – говорит Геллар. – Но наш маленький фильм совсем не был „Крепким орешком“».

В сцене, которую снимали в тот день, Кэтрин предлагает неопытной Сесиль свою помощь – той требуется попрактиковать умение целоваться. Они почти на 15 секунд сплетаются языками, после чего между их губами остается тонкая ниточка слюны. Несколько десятилетий спустя этот засос показался бы довольно скромным и даже банальным. Но тинейджерская мания конца девяностых и ее не всегда совершеннолетние звезды стали причиной и усилившейся настороженности относительно подросткового секса. Родители 1999 года, очевидно, страдали амнезией: некоторые из них провели юность, рассматривая дорожку волос на животе Дэвида Кэссиди на обложке Rolling Stone, а теперь они же были потрясены (потрясены!) тем, что их дети слушают двусмысленные подростковые поп-хиты (I’m a genie in a bottle / You’ve gotta rub me the right way[38]

) и пялятся на пупок 17-летнией Бритни Спирс. Обеспокоенных взрослых и одержимых подростками журналистов сцена девичьего засоса по-настоящему завораживала. «Жестокие игры» еще даже не вышли, а в открывающем материале журнала Premiere «Тот Самый Поцелуй» был освещен в подробностях, причем отдельно отмечалось, что эротически заряженные сцены фильма «спровоцировали тысячу совещаний за закрытыми дверями на The WB».

Из-за Того Самого Поцелуя нервничали все, и особенно Блэр. «Я была очень неопытна в сексе, – говорит она. – Пожалуй, я боялась целоваться с девушкой потому, что тогда боялась целоваться и с парнями». Геллар в тот день больше всего беспокоили фотовспышки. «Куда ни глянь, всюду были папарацци», – говорит она. В самом деле, спрятавшийся неподалеку фотограф сумел запечатлеть момент соприкосновения, и на следующий день фото девушек, соединившихся в поцелуе, появилось в The New York Post. «Попав в Post, житель Нью-Йорка прячется с глаз долой от стыда, – говорит Геллар. – Но в то же время это как-то воодушевляет».

В Sony Pictures тоже были воодушевлены. Когда мартовская премьера «Жестоких игр» близилась, их рекламу можно было найти на обложках журналов и таблоидов (The WB, чьи менеджеры переменили мнение насчет непристойности фильма, решила продвигать фильм в прайм-тайм). Камбл утверждает, что в первые выходные проката «в кинотеатрах висели знаки с надписью: мы не продаем билеты на „Жестокие игры“, если вам нет 17 лет. Но люди покупали билеты на другие фильмы и пробирались в зал». Оказалось, циничные сексуально озабоченные подростки больше всего хотели посмотреть историю про других циничных и сексуально озабоченных подростков, даже если эту историю сочинили пару веков назад. Это было очень удачно для «Десяти причин моей ненависти».

* * *

Когда Кирстен Смит по прозвищу Киви была старшеклассницей в маленьком городке в штате Вашингтон, то работала в семейном магазине видеопроката, где сама могла взять и обязательные фильмы Джона Хьюза, и хиты девичьих посиделок – «Парень что надо» и «Отчаянно ищу Сьюзан». Это были фильмы о молодых женщинах и для молодых женщин, сделанные в те времена, когда блокбастеры были обычно заточены под мальчиков (или не повзрослевших мужчин). «В „Балбесах“ и „Искателях потерянного ковчега“ девушек было немного, – говорит Смит. – А если и были, то как побочные персонажи».