Лука, или Темное бессмертие

– Есть одна вещь с этим Ангелом, которая до меня никак не доходит, – продолжал Николя, чтобы не молчать. – Почему он выбрал Flowizz? С Бертраном Лесажем все понятно, про него много в прессе. Но она-то? Априори никто ее не знает, у нее всего три сотни «друзей». Просто очередная анонимная пользовательница в Паутине, которая бегает дважды в неделю и время от времени снимает это с затылка. Тогда почему она, а не телезвезда из реалити-шоу или какой-нибудь блогер с YouTube с миллионами подписчиков? Или он знаком с нею лично? Кто-то из близких? Сосед? Коллега по работе?

Никакого ответа. Одри смотрела на экран и только на экран. Ее поглощенность мобильником начала раздражать Николя: полное впечатление, что разговариваешь со стенкой.

– Знаешь, если ты не переносишь плотного движения или машину, нам будет сложно. Тачка – наш второй дом.

Одри подняла глаза:

– Ты думаешь, я просто так хожу в клинику, от нечего делать? Что вся эта терапия, только чтобы… – она щелкнула пальцами, – спихнуть заботы? Уж кому-кому, а тебе бы следовало понимать.

– Не вижу связи с мобильником.

– Потому что ты не можешь зна…

Николя приложил палец к ее губам и сделал звук радио громче.

…Cамый первый случай холеры был зарегистрирован этой ночью в маленьком городке на юго-востоке Кубы, в провинции Гранма, в семистах пятидесяти километрах от Гаваны. Болезнь с пятидесятых годов долгое время не появлялась, но в последние годы эпидемии распространяются все чаще, две самые недавние случились в 2013 и 2016 году. А теперь перейдем к метеопрогнозу…

Коп резким движением вырубил авторадио. Одри убрала в карман мобильник.

– Холера… Это было в первом письме, которое пришло во вторник, верно?

Держа руль одной рукой, Николя глянул на экран своего телефона. Набрал быстрый поиск по Интернету.

– Ничего о возможных волнениях в Судане.

Потом он вывел письмо:

– Да, это в письме. И вот что именно он пишет: Если я вам скажу, что на Кубе скоро начнется эпидемия холеры, что Аустерлицкий вокзал скоро поплывет или что в Судане через несколько дней вспыхнут военные столкновения, вы, безусловно, примете меня за сумасшедшего.

Он снова сосредоточился на дороге:

– Если предположить, повторяю, если всего лишь предположить, что он сказал правду про эти три события, то что может связывать паводок в Париже, болезнь на Кубе и волнения в Судане?

– Ничего. Просто катастрофы, причем разбросанные по самым разным концам света.

– Скорее непредсказуемые события, чем катастрофы, ведь там еще и волнения в Судане. Не считая подъема воды и безусловного умения Ангела экстраполировать, как он мог знать про холеру? По радио передавали про первый случай, зарегистрированный этой ночью. Письмо мы получили во вторник, а написано оно и того раньше. Ну, так как же ему это удалось?

Николя не мог понять. Должно же быть объяснение, какой-нибудь фокус, как и с тем незнакомцем, который рухнул у дверей Бастиона ровно в 17:02: причиной был переделанный кардиостимулятор. Никто не мог предсказывать грядущее, даже эта тень, за которой они охотились и которая называла себя Ангелом будущего. И однако, коп не мог не думать о татуировке незнакомца из леса. Опять странное предсказание, которому не было никакого рационального объяснения.

Приехав в Жанвиль, они остановились у булочной, чтобы купить сэндвичи, десерты и напитки, а затем точно следовали указаниям, полученным от Эмманюэля Проста. Придавленный серой моросью город, казалось, медленно умирал вместе со своими домами из красного кирпича и пустынными улицами. Кладбище кораблей ждало их на оконечности острова Жана Ленобля, подобраться к нему можно было только по старому мосту, такому ржавому, что Николя засомневался, выдержит ли он вес машины.

Они миновали вереницу жилых зданий – особо стойкие все еще здесь жили – и для начала объехали остров по растрескавшейся дороге километра в два длиной. Они заметили суда, которые и искали, на северной оконечности, позади высокой изгороди из кустов и мертвых деревьев.

Им потребовалось меньше пяти минут, чтобы вернуться к баржам. Николя решил припарковаться метрах в двухстах от них, в тени зданий заброшенной судоверфи. С дороги их машину было не видно.

– Возьмем только фонари, просто глянем…

Дождь делал все серое еще серее, поверхность Уазы сливалась с небом, не меняя цвета. Осенние деревья, мрачные стражники неприступного берега, охраняли его, раскинув ветки, словно худые голые руки. К счастью, они нашли мостки, правда, в паршивом состоянии, которые вели прямо в заросли.