Лукия

Но таких счастливых «скоромных» дней выпадало очень мало. Чуть ли не каждый день девочек подстерегал какой-нибудь пост — то ли большой, то ли петров пост, усекновения головы Иоанна-крестителя или воздвижения креста, или просто среда и пятница. И эти дни на обед и завтрак варился постный кондер, а ужина вовсе не бывало.

Голодная Лукия плакала, выпрашивая еду. Тогда появлялась матушка Раиса, усаживалась возле девочки и, перебирая четки, поучала, какой великий грех наедаться сегодня вволю, как люто карает боженька нечестивцев, которые едят в пост скоромное...

В животе матушки Раисы приятно урчало после сытного мясного ужина (она готовила себе еду отдельно), сладко слипались ресницы, но она лениво перебирала четки и не уходила спать, пока не вдолбит этим несознательным детям, что пост спасает душу от козней дьявола. Только старательно выполнив свой долг, матушка Раиса торжественно подымалась со стула и направлялась в свою уютную комнату. Уже на ходу она отдавала дежурной распоряжение уложить девочек в постель.

Долгие поучения матушки Раисы ничуть не унимали голодного червячка, который непрерывно сосал под детским сердцем. Чтобы как-то унять голод, воспитанницы приюта пили без конца воду, однако нельзя сказать, чтобы это помогало. По ночам Лукии снились большие пышные буханки, куски розового свиного сала, куры, которых она почему-то глотала живьем.

Окружающий Лукию мир был теперь наполнен невиданно хищными существами, из которых главным чудовищем оставался боженька. Он никак не был похож на того боженьку, который изображен на картине страшного суда. Когда-то в селе Лукия видела, как мясник забивал теленка. Боженька представлялся ей в образе такого именно мясника — с крючковатым носом, с окровавленным топором в жилистых руках. Боженька стоял, опираясь на тучу, и одним взмахом срубал головы тем, кто ел в пост скоромное. Иногда боженька спускался в ад и страшными лошадиными зубами отгрызал головы грешникам, которые еще не успевали свариться в котле.

Но кроме боженьки где-то на свете еще живут две старых-престарых зловредных старушки — Среда и Пятница. Опираясь на костыли, старушки приходили ночами под окна приюта и подслушивали, кто в среду или в пятницу ел скоромное. Однажды они даже забрались в спальню и рыскали в темноте, отыскивая кровать Лукии.

В комнате, служившей столовой, на стене висела огромных размеров картина страшного суда. В верхней части картины, на небе, примостившись на пушистой туче, сидел старый боженька с седой бородой, а справа и слева от него стояли ангелы с крыльями за плечами. В нижней части картины был изображен ад. Грешники корчились на огне в муках, кипели в котлах, лизали горячие сковороды. Рогатые дьяволы, точно повара, хозяйственно подкладывали под котлы дрова. Боженька, казалось, самодовольно усмехался в бороду, наблюдая, как гибнут его противники.

А в одном углу картины был рай. Здесь праведники срывали с деревьев золотые яблоки и обмахивались, очевидно от комаров, пальмовыми ветвями.

Эта картина была единственным наглядным пособием в школьной науке «православных детей-сирот».

Учительницей была все та же матушка Раиса. Она преподавала русский и церковнославянский языки, закон божий, арифметику и даже астрономию. Последней науке матушка Раиса обучала детей исключительно по собственной инициативе и, надо сказать, вскоре добилась немалых успехов. Даже маленькая Лукия могла безошибочно найти на небе вифлеемскую звезду, сиявшую над городом, в котором родился боженька. Усвоила Лукия и другие астрономические премудрости. Она, например, точно знала, что, когда с неба падает звезда, это свидетельствует о том, что на земле погасла чья-то жизнь. А девочки постарше — те даже могли объяснить, что на луне ясно видно, как Каин поднял Авеля на вилы.

Во всех науках матушка Раиса неизменно обращалась к картине страшного суда. Хочешь знать про небо? Пожалуйста, посмотри на картину.

Тебе плохо арифметика дается? А ну, - посчитай, сколько в аду дьяволов? Сколько грешников и праведников?

Ты не хочешь заучивать церковнославянские буквы — аз, буки, веди? Ты ленишься? Посмотри-ка на картину, что будет с грешниками, ленивцами и нерадивыми! Да нет, не на рай смотри, а на ад, на ад!

О законе божьем и говорить не приходится. Лучшего наглядного пособия, чем картина страшного суда, для этой науки и не найти. Тут и господь бог, и архангел, и рай, и ад!

Достаточно было малейшего проступка, чтобы матушка Раиса брала злоумышленницу острыми ногтями за кончик уха и вела ее к картине.

-- На ад смотри! На ад! В котел захотела? Горячую сковороду лизать?

Здесь «злоумышленница» осознавала всю тяжесть своего проступка. Она никогда уже, никогда в жизни не будет ни врать, ни браниться! Она никогда даже не подумает в пост о молоке.

Девчонка крестится и дает слово, что согрешила она в последний раз.

— Целуй в бороду господа нашего! — выносит матушка Раиса приговор. — Придвинь скамеечку, если не можешь достать. Да кого целуешь? Не дьяволов, прости господи, целуй, а бога! Бога, говорю тебе, негодница!

Глава седьмая

«ДОМ БОЖИЙ»