Луна и Смерть

Никому не уснуть в этом небе. Никому не уснуть.Никому.Что-то выследил лунный народец и кружит у хижин.Приползут игуаны и будут глодать бессонных,а бегущий с разорванным сердцем на мостовой споткнетсяо живого каймана, равнодушного к ропоту звезд.Никому не уснуть в этом мире. Никому не уснуть.Никому.Есть покойник на дальнем погосте, —он жалуется три года,

что трава не растет на коленях,а вчера хоронили ребенка, и так он заплакал,что даже созвали собак заглушить его плач.Не сновидение жизнь. Бейте же, бейте тревогу!Мы падаем с лестниц, вгрызаясь во влажную землю,или всходим по лезвию снега со свитой мертвых пионов.Но нет ни сна, ни забвенья.Только живое тело. Поцелуй заплетает губыпаутиной кровавых жилок,и кто мучится болью, будет мучиться вечно,

и кто смерти боится, ее пронесет на плечах.Будет день,и кони войдут в кабаки,и муравьиные ордыхлынут на желтое небо в коровьих глазах.И еще будет день —воскреснут засохшие бабочки,и мы, у немых причалов, сквозь губчатый дым увидим,как заблестят наши кольца и с языка хлынут розы.Тревога! Тревога! Тревога!

И того, кто корпит над следами зверей и ливней,и мальчика, который не знает, что мостуже создан, и плачет,и мертвеца, у которого ничего уже не осталось – лишь голова и ботинок, —надо всех привести к той стене, где ждут игуаны и змеи,где ждет медвежья челюстьи сухая рука ребенка,где щетинится в синем ознобе верблюжья шкура.Никому не уснуть в этом небе. Никому не уснуть.Никому.А если кому-то удастся, —

плетьми его, дети мои, плетьми его бейте!Пусть вырастет лес распахнутых глази горьких горящих ран.Никому не уснуть в этом мире. Никому не уснуть.Я сказал —никому не уснуть.А если на чьих-то висках загустеет мох, —откройте все люки, пускай при луне увидитфальшивый хрусталь, отраву и черепа театров.

Слепая панорама Нью-Йорка

Перевод Анатолия Гелескула