Луна команчей

Мэгги, несмотря на совет Флори, продолжала встречаться с Вудро Коллом и сильно привязалась к нему, так привязалась, что иногда клала руку на живот и мечтала, что она родит маленького мальчика, который будет похож на Вудро.

Однажды рано утром, выйдя, чтобы набрать ведро воды, она с удивлением увидела шерифа, который прихрамывал вверх по ее лестнице. Шерифа звали Гоусуэрт Гиббонс. Он был крупным мужчиной и, чаще всего, вежливым. Несколько раз он заступался за Мэгги в спорах с пьяными клиентами, что было редкостью для шерифов.

Несмотря на доброжелательное отношение Гоу Гиббонса, Мэгги как всегда немного переживала, увидев, что шериф поднимается по ее лестнице. Это могло означать, что ее попросят выселиться, или что-то в подобном роде.

Шериф сильно хромал из-за раны, полученной во время мексиканской войны. Ему потребовалось некоторое время, чтобы подняться по лестнице. Все, что Мэгги могла сделать, это стоять и ждать, задаваясь вопросом, что она такого могла сделать, чтобы удостоиться посещения шерифа.

— О, что случилось, Гоу? — спросила она.

Она знала Гоусуэрта Гиббонса задолго до того, как он стал шерифом. Перед мексиканской войной он зарабатывал себе на жизнь подковкой лошадей.

— Кто-то пожаловался? — спросила она.

Гоусуэрт Гиббонс улыбнулся своей широкой, доброжелательной улыбкой и до ответа последовал за Мэгги в ее комнату.

— Никаких жалоб, Мэг, — ответил он ей. – Случилось то, что может случиться с любым парнем.

Мэгги была шокирована, когда увидела у него в руке деньги. Он пришел к ней как клиент, чего никогда не происходило за все годы их знакомства.

Ей потребовалось время, чтобы осознать это.

Шериф предупредительно повернулся спиной, когда спускал свои штаны. Тем не менее, даже со спины Мэгги увидела, что кожа на его ногах была завита странным образом. На коже были черные точки, как будто Гоу Гиббонса посыпали перцем.

Тогда она вспомнила то, что слышала о его военной ране — он сильно обгорел, когда рядом с ним взорвался бочонок пороха, поразив порохом и осколками его ноги.

— Моя жена разочаровалась во мне, Мэг, — сказал шериф. — Я думаю, что она просто не может больше терпеть мои сожженные ноги.

— О, Гоу, — сказала Мэгги.

Он говорил так печально, когда упомянул свою жену, что общение с ним стало менее трудным.

15

Айниш Скалл скоро обнаружил, что Аумадо не хотел его слишком быстрой или слишком легкой смерти от голода. Через день один из темных людей, в обязанность которого входило наблюдение за клетками, опускал ему маленький кувшин воды. Хотя он поначалу и страдал от головокружения из-за высоты и пространства и постоянного раскачивания клетки — ее раскачивал, казалось, самый легкий ветер, — Айниш Скалл постепенно убедился, что старик хочет, чтобы он жил. А к чему же тогда вода? Возможно, он обдумал предложение о большом выкупе и изменил свое мнение. Хотя, учитывая обжигающее презрение Аумадо, думать об этом, вероятно, было слишком оптимистично.

Возможно, Аумадо вовсе не хотел, чтобы он жил, а только пытался продлить как можно дольше его мучения от голода, отсюда и свежая, прохладная вода. Первый кувшин имел такой же приятный вкус, как еда.

Размышляя о своем состоянии — подвешенный с утеса, на двухсотфутовой высоте и с безбрежным пространством вокруг себя — Скалл скоро пришел к мысли, что он сам хочет выжить, независимо от того, чего добивается Черный Вакейро. У него было хорошее здоровье, он не был ранен и находился в здравом уме.

Оценивая ситуацию трезво, он понял, что часто чувствовал себя более безнадежно в руках жены, чем в клетке Аумадо. Его темперамент был таков, что он обожал чрезвычайные ситуации. Собственно говоря, большую часть своей карьеры он потратил на их поиски. Сейчас он оказался в столь чрезвычайной ситуации, какую любой человек мог только желать. Немногие его братья по Гарварду так успешно попадали в экстремальные условия. Это была хорошая история, чтобы рассказать ее во Дворе[12], когда он когда-то окажется там.

Конечно, чтобы иметь удовольствие рассказать, он сначала должен был справиться с проблемой выживания. На практике это означало обеспечение себя пищей, а доступными, в первую очередь, были птицы. Единственная возможная альтернатива — черви. Его опыт натуралиста подсказывал ему, что земляных червей можно было найти почти везде. Он мог бы немного их добыть из утеса Аумадо, но, вероятно, лишь немного.

В птицах не было никакого дефицита. Клетка привлекала их, не только орлов и стервятников, но и других. В первое утро он поймал голубя и двух горлиц. Штаны, принадлежавшие Тадуэлу, которые теперь носил он, были рваными. Скалл немного распустил одну штанину и подвесил трех птиц на нитки. В семье Скалла дичь всегда подвешивали, обычно на три дня, прежде чем готовить ее. Он не видел никаких причин нарушать семейные традиции.

Далеко внизу он видел жителей деревни. Немногие из них смотрели вверх. Они, несомненно, видели многих людей, висевших и умиравших в клетках.