Луна команчей

На двенадцатый день, увидев на севере несколько горных утесов, Огастес отправился вдоль берегов Рио-Гранде к месту лагеря, в котором они, неоперившиеся рейнджеры, очень давно располагались и пережидали страшную песчаную бурю. Тогда они впервые отправились далеко от поселения, он и Колл, Длинный Билл и многие рейнджеры, теперь мертвые. Их вел толстый майор по фамилии Шевалье, а Длинноногий Уэллейс и старый Шадрах, маунтимен, были их разведчиками.

Утром перед бурей Матти Робертс в чем мать родила поймала в реке большую каймановую черепаху, принесла ее в лагерь и швырнула в Длинного Билла Коулмэна и Одноглазого Джонни Картиджа, которые в то время были должны ей деньги.

Огастес узнал небольшую россыпь скал у кромки воды, где Матти нашла черепаху. Он узнал скалы на севере и даже вспомнил маленькое мескитовое дерево — совсем маленькое — возле которого он и Колл удерживали кобылу, пытаясь оседлать ее.

Никаких следов присутствия рейнджеров, конечно, не осталось, но Огастес был, тем не менее, рад, что приехал сюда. Несколько раз в своей жизни он чувствовал сильное желание начать все сначала, чтобы хоть как-то повернуть свою жизнь вспять до точки, с которой он мог бы, проявив осторожность, избежать многих ошибок, которые он допустил в первый раз. Он знал, что это было невозможно, но все равно было приятно мечтать об этом, воображать, фантазировать о другой, более успешной жизни. Именно этим он и занимался, сидя на большой скале у реки и глядя на коричневую воду, как она слегка накатывалась на скалы, где Матти поймала черепаху.

Пока Гас сидел, он заметил много каймановых черепах, не меньших размерами, чем та, которую поймала Матти. По крайней мере, у черепах все оставалось по-старому.

Пока река текла сквозь широкую, пустынную местность, сквозь реку его памяти проходил поток мертвых рейнджеров — Черный Сэм, майор Шевалье, Одноглазый Джонни, Длинноногий Уэллейс, Шадрах, братья Баттон и еще несколько. А теперь вот, по словам Гуднайта, и сама Матти Робертс умирала, что, конечно, было не слишком удивительным: ведь известно, что проститутки, столь активные как Матти, редко доживали до глубокой старости. На мгновение он пожалел о том, что не отправился с Гуднайтом по засушливым равнинам в Денвер. Он хотел бы вновь увидеть Матти, поднять с нею стакан и выслушать ее мысли о великой игре жизни, теперь, когда она собралась потерять ее.

Она всегда мечтала когда-нибудь добраться до Калифорнии и все же умирала в Денвере, будучи к Калифорнии не ближе, чем тогда, когда была девушкой.

— Если бы я мог, Матти, я купил бы тебе билет до следующей остановки, — произнес Огастес вслух, превозмогая ту же печаль, которую он чувствовал, когда вложил шестьдесят долларов в руку Чарльза Гуднайта.

Позже в тот же день Гас уехал из лагеря, пытаясь определить местонахождение скалистого пригорка, где он впервые столкнулся лицом к лицу с Бизоньим Горбом. Была гроза, и они увидели друг друга при вспышке молнии. Гас бежал так, как никогда не бегал в своей жизни до того и после того, и убежал только благодаря темноте.

Поскольку тогда было так темно, он сейчас не мог определить нужное ему скалистое возвышение, хотя ни одно мгновение его жизни не отпечаталось в его памяти так же ясно, как то, когда он увидел в момент вспышки белого света Бизоньего Горба, сидящего на своем одеяле. Он даже помнил, что одеяло было немного изношенным, и что у команча в руке была веревка из сыромятной кожи.

Устав от поисков, он поймал черную кобылу и проехал несколько миль на запад к высокому скалистому утесу, у которого команчи устроили им засаду. Несколько воинов нарядились в белые шкуры снежных коз, и рейнджеры клюнули на приманку. Сам Гас пережил засаду только потому, что споткнулся во время подъема и скатился с холма, при этом потеряв свое ружье.

Огастес привязал свою лошадь и поднялся на усыпанный валунами горный хребет, где скрывались команчи. Походив вокруг, он нашел два наконечника стрел. Они казались старее, чем у тех стрел, которыми команчи пользовались в тот день, одна из которых была извлечена из ноги Джонни Картиджа. Но он не мог быть уверен, поэтому спрятал наконечники в карман, чтобы показать их кому-то более опытному, чем он сам. Может быть, команчи сражались под этой скалой много веков.

Когда Огастес шел обратно вниз по склону к своей лошади, его глаза поймали движение далеко на востоке, в районе старого лагеря на реке. Он отступил за ту же скалу, за которой он укрывался много лет назад, и увидел, что приближаются два человека, один верхом и один пешком. Он сначала не узнал лошадь и всадника, но сразу узнал быструю ходьбу пешего человека — ходьбу Знаменитой Обуви. Первым его чувством было раздражение: Вудро Колл преследовал его в то время, когда все, чего он хотел, было несколько дней одиночества.