Луна обнимает за талию

Дина аккуратно обошла маму, стараясь не задеть ее ногами, и вдруг ощутила, как линолеум расползся в стороны и появилась черная дыра. Стены затрепыхались точно листы бумаги на сквозняке, и Дина полетела в пропасть. Там, в бесконечной темноте, кто-то кричал. Цветы внутри ее грудной клетки почернели и засохли. Оранжевые лилии, розовые пионы и нежные головки васильков не скукожились, как это обычно бывало во время тревоги или боли. Они окончательно погибли. Что-то сломалось. Что-то закончилось.

Луна больше никогда не обнимет меня за талию. Никогда. Не обнимет. За талию.

***

Зоя не менялась. Всегда была крепкой и подтянутой. На ее предплечьях бугрились мышцы, и, не смотря на возраст, лицо покрывали только мелкие морщинки вокруг глаз. Дина знала, что мама никогда не пользовалась декоративной косметикой, слегка поседевшие волосы стригла коротко, а в одежде предпочитала спортивно-повседневный стиль.

И теперь, с волнением заглядывая в глаза напротив, Дина поняла, что мама осталась прежней. Весь мир изменился, но не она. Такой же равнодушно-отстраненный взгляд, натянутые губы-ниточки и широкие прямые брови, никогда не видавшие пинцета.

Дина стояла на пороге, ожидая приглашения. Не к себе домой пришла.

Зоя внимательно рассмотрела дочь, будто в замедленной съемке, по вертикали, от обуви до прически, и даже не попыталась скрыть разочарование.

– Заходи, – сказала она и направилась в гостиную.

Не на кухню, – отметила про себя Дина.

Разве не так принято в гостеприимных домах? Конечно, она все равно и кусочка не проглотила бы, находясь рядом с матерью, но эта подробность все равно запечатлелась в сознании, как неприятный факт.

В квартире было чисто. На журнальном столике хоть сейчас аппендицит вырезай – ни пылинки. И дело не в том, что Зоя ожидала гостей. Нет, она всегда была патологической чистюлей. Кровать Дины заправлялась, прежде, чем она заканчивала с завтраком. В мойке никогда не стояли грязные чашки, а к босым пяткам не прилипали крошки от печенья. И даже когда Зоя, много лет работающая санитаркой в отделении для лежачих терапевтического отделения, уходила в сутки смену, в квартире каким-то загадочным образом сохранялся идеальный порядок.

– Как дела? Как здоровье? – спросила Зоя, когда Дина со вздохом облегчения упала на диван. Сама она, закинув ногу на ногу, уселась напротив дочери в кресло.

– Ну-у-у. Все нормально. Я… Славуня неплохо учится, Митя работает грузчиком. Он хочет поступить следующей осенью в… – Дина мучительно подбирала слова, не соображая какая эмоция уместна в этом разговоре. Радоваться о встрече с матерью, или обижаться, учитывая, что матери, собственно, было наплевать на дочь все эти годы?

– Я в курсе, – перебила Зоя, скрещивая ладони, вздутые от вен. – С Митей я созваниваюсь каждый день.

Дину словно окатили ледяной водой. Она про это не знала. Пытаясь не подавать виду, решила сразу перейти к нужной теме:

– Я сейчас работаю с психологом в связи с тем, что я… ну э-э-э… Я уже давно пытаюсь похудеть, и мы с Ириной, с психологом, пытаемся отыскать причины. Что-то в этом роде.

Зоя ухмыльнулась, резко наклонилась вперед и поставила локти на колени:

– А-а-а! Как обычно виновата мать. Все проблемы из детства. По-моему, все эти психологи – шарлатаны, вымогающие деньги из особо чувствительных людей. Я, конечно, не врач, а обычная жопомойка, но и мне очевидно: чтобы похудеть, нужно меньше жрать и больше двигаться. Разговоры не помогут сбросить килограммы.

– Пожалуйста, не обесценивай мои чувства.

– Ой, вот только не надо этого! Говоришь словами своей этой Ирины. Хочешь, чтобы я попросила прощение, что проводила с тобой мало времени? Ну прости. Мы жили в тяжелое время. Твой папка, царство ему небесное, сначала бухал, а потом ходил по бабам, блять, как кобель озабоченный. Знаешь, почему у тебя не было подарка на девятилетие? Володя стащил отложенные деньги на велосипед и купил своей очередной шлюшке пальто, – Зоя говорила холодно, почти без эмоций, и от этого Дина покрывалась колючими мурашками. – Только вот со своей Ириной ты вряд ли говоришь про отца. Меня обсуждаете. Ну валяйте! Что еще? За что еще попросить прощение? Давай!

Дина с трудом сдерживала слезы. В ее представлении беседа должна была течь по-другому. Кончено, она не ожидала теплых объятий матери, но и такой резкой реакции тоже. А еще больно было услышать такое про отца. Воспоминания Дины хранили образ доброго и светлого человека. Он, будучи пьяным, часто садил дочку на колени и от всего сердца просил прощение за то, что он такой никудышный, а потом осыпал комплиментами. Так что Дина росла с убеждением, как она умна и красива. Потому что папа так сказал.

– Хватит! Я просто… – Дина вдруг забыла те вопросы, которые подготовила по дороге в Минск. Теперь в пустой голове гулял сквозняк. Она только сейчас заметила, что так и не сняла туфли и сумочку держала прямо на груди, будто ее хотели отобрать. – Ладно. Я лучше пойду. На улице меня ждет подруга.

Зоя вновь закинула ногу на ногу и спросила: