Луна охотника

Женщины пробыли в конюшне какое-то время, и я мог слышать только перекликающиеся поющие голоса, звон колокольчиков и прочую чепуху обычной в таких случаях церемонии. В окне мигали неяркие огоньки свечей, и я даже смог разобрать неясный силуэт чьей-то спины. Что меня больше всего раздражало, так это не самый удачный угол наблюдения, но в противном случае мне пришлось бы удалиться от дома не менее чем на милю, а я предпочитал держаться поближе. Немного погодя звуки обычных ритуальных песнопений сменились сексуальными выкриками и вздохами, и сразу же поднялся ветер. Из-за горизонта налетели тучи, грозившие проливным дождем. Пару минут спустя хлынул ливень, а при первых же звуках оргазма небо прорезала молния. К счастью, пластиковая покрышка и куст не дали мне промокнуть, а молнии сверкали пока еще вдалеке от дома. Наконец я понял, какова была роль сестер в покушении — не допустить эвакуации премьер-министра по воздуху. В такую погоду невозможно было бы поднять в воздух ни один вертолет, а следовательно, цель оставалась бы на земле, где ее и собирались уничтожить. На мой вкус, это было слишком театрально; я бы выждал, пока вертолет наберет высоту, а затем выпустил бы пару ракет. Но, возможно, они хотели именно зрелищности. Кроме того, их действия прекрасно маскировали наземную группу, что тоже нельзя было не учитывать. Если на этом этапе свести их усилия на нет, моя ночная охота может принести неплохие результаты.

Спустя час или около того стоны в конюшне затихли и вместо них послышались заключительные заклинания. Вскоре женщины стали выходить — обнаженные и, по всей видимости, вспотевшие. По пути к дому они с явным удовольствием подставляли свои тела под все еще сильный дождик. Двое из них двигались не без труда, но было ли это следствием холода, наркотиков или все еще дрожавших от напряжения мускулов, я определить не мог. Ритуал, по-видимому, потребовал от них немало сил, поскольку окна в спальнях стали зажигаться сразу, как только сестры вошли внутрь, и к одиннадцати часам в доме все стихло. Я приступил к действиям только после двух ночи, когда был уверен, что все уже крепко спят.

Камуфляжную накидку я решил не снимать до самого входа, она защитит меня от дождя, а автомат оставить снаружи. На всякий случай — если в одной постели обнаружится не одна женщина — у меня еще имелся пистолет. Я осторожно выбрался из-под куста — дождь надежно заглушал все шорохи — и, держась в тени, направился к берегу ручья.

В боковой стене дома я выбрал окно, прикрытое стоявшим рядом «вольво», но помедлил, отыскивая тревожную сигнализацию. Тонкая полоска шла с одной стороны окна, а замок представлял собой крепкий на вид болт. Не слишком хорошо. Я осмотрел всю раму и решил вынуть стекло из нижней секции. Маленькая капсула с кислотой помогла отделить замазку от рамы, и вскоре я уже аккуратно вынул лист стекла. Сбросив камуфляж, я забрался внутрь.

Теперь остановиться, осмотреться и подумать. О внутреннем расположении помещений у меня не было ни малейшего представления, так что с этого момента придется составлять план на ходу. Я оказался в простенькой гостиной с двумя диванами, низким столиком и множеством книжных полок. Две двери: одна, напротив меня, вероятно, выходит в фойе, а вторая ведет вглубь дома, возможно, на кухню. Сначала надо обследовать кухню, если не хочешь, чтобы кто-то остался сзади. Это верный способ получить заряд краски при игре в пейнтбол или могильный камень в реальной жизни.

Кухня оказалась пустой, так же как и холл и еще одна просторная комната первого этажа. Теперь можно переходить наверх. Я начал подниматься, осторожно ставя ногу на край каждой ступеньки, чтобы избежать скрипа. Двигаясь неторопливо и плавно, я старался равномерно перемещать свой вес с одной ступеньки на другую. Лестница выходила посередине коридора, две двери находились передо мной, еще три — сзади. Это означало, что мне необходимо сначала выбрать одно направление, а потом опять пройти через лестничную площадку. Еще один лестничный пролет уходил вверх, на чердак. Выбор цели: сначала двери с левой стороны, в передней части дома.

В кровати только одна женщина, и она спокойно посапывает. Я бесшумно вынимаю клинок из ножен, рукоять удобно ложится в ладонь. Медленными плавными шагами приближаюсь к кровати и заглядываю в лицо спящей. Аманда Патрик, фармацевт, сорока двух лет. Я занимаю надлежащую позицию и провожу лезвием по ее горлу, стараясь, чтобы струя артериальной крови не попала на ноги. Глаза женщины мгновенно открываются, и в них появляется ужас; она понимает, что сейчас умрет. Ни единого звука, кроме тихого шипения выходящего из гортани воздуха. Все заканчивается очень быстро. Ее тело вздрагивает, а потом навеки замирает.