Лунатики

Сам же Тихо печальным новостям был рад. Он сомневался в том, вернется ли Кеплер к нему и приветствовал блудного сына еще и потому, что к этому времени его старший помощник, Лонгомонтанус, от него ушел. Когда Кеплер сообщил ему о вынужденном изгнании, он написал в ответ, что тот может возвращаться немедленно – "без каких-либо сомнений, со всей возможной спешкой, с верой в сердце" (письмо от 28 августа 1600 года). Еще он прибавил, что во время последней аудиенции у императора, он подал прошение о том, чтобы Кеплера официально закрепили за его обсерваторией, и что император кивнул в знак согласия. Но в постскриптуме к длинному и эмоциональному письму, Тихо не смог удержаться об упоминании дела, которое было одной из главных причин несчастного настроения Кеплера в замке Бенатек. Как только ученый прибыл туда, Тихо нагрузил на него докучливую задачу написания брошюры по опровержению претензий Урсуса; и хотя Урсус к этому времени уже скончался, Тихо настаивал на том, чтобы надоедать ему и в гробу. Более того, Кеплер был обязан написать опровержение на брошюру Джона Крейга, врача короля Иакова Шотландского, в которой Крейг осмелился усомниться в теориях де Браге, касающихся комет. Для Кеплера не было ничего веселого в том, чтобы понапрасну терять время на эти напрасные усилия, чтобы услужить тщеславию Тихо; вот только никакого иного выбора у него не было.

В октябре он вновь приезжает в Прагу, со своей женой, зато без мебели и другого движимого имущества, которое пришлось оставить в Линце, поскольку у него не было денег на перевозку. Снова он страдал от приступов перемежающейся лихорадки, и вновь считая, что это чахотка. Кивок императора в знак согласия относительно трудоустройства не был подкреплен конкретными действиями, так что Кеплер с женой вынуждены были жить исключительно от щедростей де Браге. По требованию императора, который пожелал, чтобы его придворный математик был на расстоянии вытянутой руки, Тихо пришлось покинуть уют и роскошь Бенатека и переехать в пражский дом, из которого семейство Кеплеров, поскольку у тех не было денег, заставили съехать с занимаемой ими квартиры. В течение последующих шести месяцев у Кеплера было мало времени на астрономию, он полностью был занят написанием ненавистной ему полемики, направленной против Урсуса и Крейга, и лечением своих действительных и выдуманных недомоганий. Фрау Барбара, которая и в лучшие дни не отличалась веселой душой, ненавидела чужие обычаи и узкие, извилистые улочки Праги, вонь которых была способна "отогнать даже турок

", как писал некий современный английский путешественник[236]

. Семейство Кеплера выпивало горькую чашу изгнанников до самого дна.

Весной 1601 года богатый отец фрау Барбары умер в своей Штирии – ценой обращения в католицизм он заплатил за право умереть в родной земле. Это дало Кеплеру замечательный предлог оставить семью на попечение Тихо и выехать в Грац, чтобы сохранить наследство. В этом он не преуспел; зато оставался в Граце еще четыре месяца и, похоже, чувствовал себя там превосходно, обедая в домах местных дворян как бы в знак того, что ему запрещено возвращаться в родной дом; поднимался в горы, чтобы измерить кривизну земной поверхности; писал яростные письма Тихо, которого он обвинял в том, что он не дает достаточно денег фрау Барбаре, и заботливо спрашивал у последней, действительно ли Елизавета Браге, которой наконец-то было дано согласие на брак с Юнкером Тенгнагелем, "проявляет признаки беременности будущим ребенком" – появившемся на свет через три месяца после венчания. В Прагу он возвратился в августе, хотя миссия его никак завершена не была, зато здоровье вернулось в норму, а настроение было просто замечательным. Ему оставалось еще два месяца до решающего поворота в жизни.

13 октября 1601 года был гостем на ужине в пражском доме барона Розенберга. Среди иных приглашенных был имперский канцлер, так что компания была благородной; но с тех пор, как у Тихо появилась привычка развлекать их королевские величества, в связи с чем привык к громадным количествам выпивки, трудно понять, почему он не справился с ситуацией, в которой очутился. Кеплер тщательно задокументировал случившееся в Дневнике Наблюдений – некоем журнале, в который заносили все важные события в домашнем хозяйстве Браге:

13 октября Тихо Браге, в компании Мастера Минковица, обедал за столом преславного Розенберга, и удерживал внутренние воды дольше, чем того требовали приличия. Когда он стал пить дальше, он почувствовал, что давление в пузыре усиливается, но предпочел вежливость потребностям здоровья. Когда же он возвратился домой, то едва ли мог помочиться.