Лунные кружева, серебряные нити

— А что, и такие бывают? — удивилась я.

— Там ванна больше и кровать шире.

— Нам без разницы, мы здесь ненадолго. Завтра проведём обзор окрестностей и уезжаем.

— Я думаю, большая кровать нам не помешает, — как всегда вмешался Данияр, и добавил, понизив голос: — А то знаете, она во сне лягается, как бешеная лошадь.

— Как скажете, — старушка отвернулась и полезла за ключом, а Данияр тем временем схлопотал от меня подзатыльник.

— Вот, пожалуйста, — протянула ключ хозяйка. — Комната номер три.

Открыв дверь нашей комнаты, настроение сразу улучшилось. Она оказалась просторной и выдержанной в светлых тонах, словно наполненной светом и воздухом. Мне нравилось всё: большое зеркало у туалетного столика, вместительный шкаф, напольная ваза с букетом живых цветов и широкая кровать, с полностью закрывающим её пологом, на котором были вышиты маленькие золотистые лилии. В особый восторг меня привела ванная комната с чёрно-белыми квадратами на полу и стоящей посередине большой ванной на гнутых вычурных ножках. Здесь тоже было большое, выходящее в сад окно с горшками цветущих растений.

— Лад, подойди на минутку, — окликнул Данияр, указывая на висящую у кровати картину, на которой были изображены освещённое солнцем море, отбрасывающие серые тени скалы, а с боку — высокая белая башенка маяка.

— Мы на правильном пути, — я улыбнулась, потом подошла к окошку и выглянула в сад.

Данияр подкрался сзади и обнял меня:

— Я вижу, тебе нравится.

— Мне нравится там, где есть ты, — повернувшись, я привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. Но «добрая» хозяйка всё испортила:

— Эй, птенчики! Мойте руки, спускайтесь в сад! Живее! Я уже на стол накрыла! — отворив дверь, крикнула она.

— Интересно, она всё время будет сюда заглядывать? — улыбнулся Данияр, разжимая объятия.

— Очень заботливая бабуля. Даже слишком. Ей бы в академии благородных девиц сторожем работать.

— Ладно, пойдём, а то в следующий раз на метле влетит. Пакостница мелкая.

Наша гостеприимная хозяйка уже успела накрыть стол в беседке, стоящей посреди аккуратного ухоженного сада.

— Вы бы не беспокоились, — заметил Данияр. — Мы вообще-то в город собирались, пока не стемнело. Да, Лад?

Я кивнула.

— Успеете еще нагуляться. Вот, молодёжь, вечно вы куда-то спешите, торопитесь, бежите. В вот в моё время…

И понеслась…

Мы пожалели, что здесь нет других постояльцев, следовательно, развлекать её некому, и выслушивать поучительные истории давних лет — тоже. Всё это время во мне шла борьба между сарказмом и воспитанием. К сожалению, второе пока лидировало и не сдавало позиций. Единственное, что мне запомнилось — так это сказ о том, как она свой собственный дом для гостей облагородила, да сама тут трудится, не покладая рук, а из прислуги — только четыре человека, да и те — лодыри и бездельники. И внуки-паразиты сильно на наследство надеются, да всё её смертушки ждут-не дождутся.

— Мне кажется, я их понимаю, — прошептал мне Данияр, а вслух добавил: — Спасибо огромное за содержательную беседу, но нам и правда, пора.

Выбравшись за ворота дома, мы еще разок прогулялись по широким городским улочкам. Решив обойти злосчастную «улицу живописцев», чтобы не подраться с ними, я потащила Данияра в обход. Благодаря этому хитрому ходу мы наткнулись на нечто совсем необычное, даже из рук вон выходящее: целую улицу, посвящённую большим кабакам, маленьким кабачкам и танцующим в окнах женщинам. Повсюду стояли столики, даже посреди улицы, и практически все они были заняты. Кое-где у входа в заведения висели фонари с красными абажурами. Я останавливалась почти у каждого окна, большого, в человеческий рост, и наблюдала, как танцуют, курят или просто улыбаются, махая ручкой, милые и не очень дамочки — молодые, старые, худенькие и полненькие, рыжие, русые и чернявые. И все они были в интересном, невиданном мною доселе белье.

— Слушай, Данияр, а давай зайдём в эту лавку. Может, прикупим чего-нибудь. Думаю, шёлковый красный пеньюарчик, что на этой даме, мне очень даже подойдёт.

— Это не лавка. Точнее, лавка, но не женской одежды.

— Чего же ещё? Пирожных, что ли?

— Ну, женщины так настойчиво себя предлагают, что нетрудно догадаться.

— То есть, это лавка, где они продают себя? Так же, как на тёмных улицах? А ты откуда всё знаешь?

— Все это знают.

— А вот интересно, бывают ли лавки, где мужчины танцуют?

— Лада, ты меня пугаешь!

— Я так, для общего развития.

— Если у тебя душа требует романтики, а место, откуда ноги растут — приключений, сразу ко мне обращайся. Любой каприз.

— Да ну тебя, уже и спросить нельзя.

Вскоре мы оставили злополучный квартал позади. Расспросив местных жителей, где находится «Поющий Осьминог», мы прямиком отправились туда. К сожалению, огромных размеров строение из стекла и металла оказалось уже закрытым, но зато в находящуюся рядом корчму с таким же названием зазывал посетителей ходячий ярко-оранжевый костюм осьминога, вещавший человеческим голосом:

— Я — Поющий осьминог,

Буду рад я, что помог,

Сытно накормлю гостей

С самых разных волостей,

Приходите господа,

Будем рады вам всегда.

Фрукты, овощи, салат –

Будет сыт и стар и млад,