Лунные кружева, серебряные нити

— Нет. Если бы был жив Данияр, я бы никогда не стала пить лунное серебро. Лучше состариться рядышком: вместе нянчить внуков, кормить голубей на скамейке и танцевать в скверике старинный вальс.

— Это тебе сейчас так кажется, пока ты молода и красива. А когда начнёшь увядать? Каждая женщина мечтает сохранить молодое подтянутое тело, свежую кожу и здоровые волосы как можно дольше. Поверь, многие готовы отдать за это всё, даже душу подземным бесам.

Я молчала. В её словах, несомненно, была доля истины. Но каждому своё. Сейчас я отдала бы душу, чтобы вернуть Данияра.

— Я знаю, что тебя успокоит. Хочешь, я поворожу тебе, брошу карты?

— Нет, Эйва. Этого мне хочется меньше всего.

— Тогда поднимайся, пойдёшь со мной на маяк.

— А это обязательно?

— Обязательнее не бывает. И ещё я тебя сейчас заплету, а то совсем на чучело похожа. Хватит убиваться, жизнь продолжается, и тебе есть ради чего жить и благодарить небо.

Я только хмыкнула в ответ.

По узкой каменистой тропке шли долго, взбираясь вверх и петляя между голыми утёсами. С моря полз густой сизый туман, окутывая липким влажным покрывалом прибрежные камни.

— Высоко же подниматься! — оказавшись внутри маяка, я запрокинула голову и глянула вверх на узкую винтовую лестницу.

— А мы и не пойдём по лестнице. Есть такая интересная штуковина, «механизм» называется. Муж мой сам придумал. Он был смотрителем, как и его отец. А после его смерти я здесь и осталась. Детей у нас не было, а возвращаться некуда — моих родных уже давно нет в живых.

Эйва рассказывала это между делом, с лёгкостью, привычным жестом вращая какую-то ручку. Я же с опаской наблюдала за крутящимися шестерёнками, благодаря которым наша, похожая на клетку, кабинка скользила вверх по металлическим тросам.

— Будем костёр разводить? — почему-то занервничала я.

— Какой костёр, Лада? Сейчас покажу огромную масляную лампу, какой ты ещё не видывала. Будем китовый жир поджигать.

Механизм действия лампы меня совершенно не заинтересовал, я даже не стала слушать Эйву, а сразу вышла на узкий балкончик, окружающий всю башенку маяка. Положив руки на старые, покрытые ржавчиной поручни, я смотрела вдаль, на тёмную зыбь моря. Слева тревожно мерцали в тумане огни города.

«Он ушёл, а я осталась. Зачем?», — думала я, глядя вниз на торчащие из воды острые камни, омываемые брызгами грязной морской пены, — «Интересно, это очень больно, упасть на скалы? Ему тоже было больно… А вдруг не умру, а только покалечусь? Эйве только хлопот прибавится…»

— Лада!

— А?

— Я забыла Плешика покормить, пса моего. Можно тебя попросить? Всё равно тебе скучно…

— Да, конечно, раз уж толку тут от меня ноль, — я заглянула внутрь.

— Вот ключ, держи. Может, заодно и Кабыздоху сена задашь?

— Хорошо. Это конь?

— Хуже. Мул.

— Кто?

— Помесь лошади и осла. Сама увидишь. Его так предыдущий хозяин назвал, так что я не причём. Впрягаю его в бричку и раз в неделю в город за покупками езжу. Эй! Ты зачем по лестнице пошла, на механизме гораздо быстрее!

— Нет, я уж лучше пешком, не доверяю я этой штуковине.

— Лада! Если не лень, то и козу подои! — крикнула Эйва вслед, когда я уже скрылась в дверном проёме.

Я спустилась на несколько ступеней, но, подумав, вернулась:

— А козу твою как звать?

— Чучундра. Откликается на Чучу.

— Смешная ты, Эйва, — замогильным голосом произнесла я и снова потопала вниз.

Старая винтовая лестница круто вела книзу. Шла я долго-долго, иногда мне казалось, что я уже спустилась под землю, но всё еще продолжаю идти. Там-сям встречались узкие незастеклённые проёмы, из которых веяло ночной прохладой. Один раз я случайно потревожила семейство летучих мышей, пришлось пригнуться, спрятав голову и выжидая, пока они успокоятся и перестанут метаться, чтобы не приведи небеса, не запутались в моих волосах.

У самого маяка чувствовался лёгкий морской ветерок, а дальше из-за густого молочного тумана тропка была видна плохо. Пару раз я даже успела поскользнуться на влажных камнях, теперь я шла осторожнее, внимательно глядя под ноги и придерживаясь руками за шероховатые, выступающие куски горной породы, особенно на спусках.

А ведь хитрая Эйва, видя мою апатию, намеренно придумала для меня какие-то поручения. Вот иди теперь, под ноги смотри и одновременно думай, с какой стороны к этой Чучундре подойти.

Сегодня я впервые заметила небольшой огородик, раскинувшийся сразу за домом, несколько хозяйственных построек и парочку ветхих сарайчиков.

— Плешик! — позвала я, и из прислонившейся к плетню конуры показалась сонная морда. — Иди сюда, ужинать будем!

Большой чёрный пёс лениво вылез, гремя цепью, почесал за ухом и направился ко мне, размахивая хвостом. Слово «ужинать» знал он хорошо.

— Шалопут, ну какой из тебя сторож? — почесав его за ухом, я положила каши в большую изгрызенную миску. — Так, дальше. Мул, я иду тебя искать! Если не спрятался — пеняй на себя!