Лунный зверь

– Теперь касательно твоего собственного недуга – глистов и болей в животе, – продолжал сурово лекарь. – Набей полный рот щавелем и зверобоем и долго жуй их. Когда же получишь кашицу, напоминающую водоросли…

Однажды утром, вскоре после того как прошел дождь, наполнивший лес ароматом прелой листвы и влажной земли, Камио повстречал А-лона. Они разговорились о лисе-философе и его учении.

– Восхищаюсь познаниями старика А-конкона, – заметил Камио. – Но все же никак не могу согласиться с ним насчет «людской нечестивости». Жизнь научила меня, что люди бывают разные. Некоторые из них добры, другие злы. Не стоит огульно судить обо всех их поступках. К тому же им, как и всем живым существам, дано право жить на земле.

– Да, но они не довольствуются тем, чтобы просто жить, – возразил А-лон. – Они хотят захватить мир целиком, переделать его по-своему, не оставить на земле ни одного укромного уголка. И согласись, еда, которую они выбрасывают, частенько творит в животе такое, что света не видишь.

– К человечьей еде надо привыкать.

В это мгновение из-за деревьев показалась лисица, как видно, направлявшаяся к себе домой. Лапы Камио тут же задрожали. Хорошо, что он сидел, и ему не составило труда скрыть эту предательскую дрожь.

– Привет, – окликнул он. – Как поживаешь?

О-ха удивленно вскинула голову, словно только что заметила Камио. Хотя она наверняка давно уже почуяла обоих лисов и расслышала их разговор.

– Неплохо, спасибо, – проронила она, приблизившись к ним.

– А я… мы тут с А-лоном говорили про А-конкона. Про его философию.

– О, – заметила лисица, – полагаю, для тех, кто родился и вырос в чужих краях, взгляды А-конкона неприемлемы.

Камио заботила не столько истина, сколько желание угодить О-ха, поэтому он не стал ей противоречить.

– Да, – изрек он. – По моему разумению, многие его идеи отжили свое. Новое время требует новых воззрений.

– Вот как? Может, по-твоему, и отношение к собакам должно измениться? – осведомилась О-ха. – А-конкон утверждает, что они все предатели, отказавшиеся от высокого предназначения, уготованного зверям природой. Говорит, это непотребные создания, чужие и враждебные всему живому, настоящие исчадия зла.

– Ну, по-моему, старик уж чересчур загнул, – осмелился возразить А-лон.

– Неужели? – обернулась к нему О-ха. – А я вот знаю одного пса, для которого исчадие зла еще слишком мягкое определение.

– Это ты про Сейбра? – подхватил Камио. – Про того громилу в усадьбе?

– Да, про Сейбра, – вскинулась О-ха. – Будь мой муж жив, уж он, конечно, отыскал бы способ отомстить этому выродку за смерть наших детенышей. Уж он бы…

– Так этот мерзавец убил твоих детенышей? – выдохнул Камио.

– Сам он к ним не прикасался, но смерть их – на его совести. Если только у него есть совесть. Жаль, сейчас перевелись отважные лисы, которые поквитались бы с этим нечестивцем. Конечно, глупо тягаться силой с таким чудовищем, но раньше лисы всегда изобретали способы отомстить врагам. Умные лисы, я имею в виду…

– Такие, как твой А-хо? – уточнил Камио.

– А какие же еще?

Камио, словно позабыв о разговоре, погрузился в раздумье. Его отрешенный взгляд, скользнув над полями, устремился вдаль, к неведомым местам, которые невозможно разглядеть отсюда. Наверное, ему вспомнился дом и вдруг навалилась тоска по родной стране, решила О-ха, украдкой наблюдавшая за ним. Зачем только она все время его подкусывает, с раскаянием подумала лисица. Но остановиться было выше ее сил. О-ха сама не понимала, почему этот лис, который так настойчиво суется в ее жизнь, выводит ее из себя. Она всячески избегала Камио и, если ей случалось заметить его издалека, сворачивала в сторону. Если же ей не удавалось отделаться от разговора с ним, она испытывала стеснение и неловкость.

– Тот, кто разделается с этим псом, полагаю, может рассчитывать на твою признательность? – неожиданно обернулся к ней Камио.

– Конечно, – пробормотала опешившая О-ха.

– Прекрасно.

В глазах Камио мелькнула мрачная решительность. «Пожалуй, на этот раз я слишком далеко зашла», – встревожилась О-ха. Но прежде чем лисица собралась пойти на попятную, Камио снова заговорил:

– Ну, пока. Приятно было поболтать с вами… К сожалению, меня ждут кой-какие дела. Надеюсь, вскоре увидимся. – И по склону холма он направился вниз, к реке, поблескивающей в лучах утреннего солнца.

Некоторое время О-ха и А-лон молчали. Лишь щебетание птиц и стрекот насекомых во влажной траве нарушали тишину.

– Думаю, О-ха, ни разу в жизни ты не совершала более подлого поступка, – вдруг выпалил А-лон. – Я всегда уважал тебя. После гибели мужа ты держалась с таким достоинством! Я полагал, у тебя благородная душа. Вижу, это была ошибка. Ты поступила низко.

О-ха ошарашенно уставилась на лиса. От кого, от кого, но от А-лона она не ожидала подобной грубости. От удивления О-ха словно язык проглотила. Она пыталась сообразить, чем же вызвала столь яростную вспышку гнева.

– Прости… Но я не понимаю, о чем ты, – обретя наконец дар речи, пробормотала лисица.

А-лон бросил на нее негодующий взгляд: