Лупетта

Главное — отойти в сторонку, чтобы всем этим не дышать, найти, в самом деле, какое-нибудь кафе, долго-предолго читать меню, долго-предолго сосать плацебо ожидания, долго-предолго смотреть на молчащий телефон, долго-предолго следить за дорожками капель на запотевшем графине, долго-предолго раскуривать булькающую трубку, которую давно пора почистить, да только ершики, увы, закончились, а новые все недосуг купить, и теперь никакого удовольствия от курения, да какое тут может быть удовольствие, если всякий раз, когда затягиваешься, она бурчит, как голодный желудок, даже неудобно, люди оглядываются, пожимают плечами, думают: у меня проблемы с пищеварением, ищут глазами аптеку, а это трубка, трубка, говорю вам, да, вот такая у меня капризная трубка, фырчит и булькает, если ее не чистить. Но сейчас проблема не в ершиках, а в том, чтобы побороть это выморочное мозговое затмение, отдающее клекотом где-то в солнечном сплетении, главное все же не медля отойти в сторонку, а то уже глаза слезятся от этого пара, отойти куда подальше, чтобы стряхнуть с лица, как приставшую в лесу паутинку, внезапное оцепенение, смешанное почему-то со злостью, на себя, конечно, на себя, любимого, на кого же еще, тогда как струйки раскаленной лавы медленно стекают от затылка к позвоночнику, от затычки к мочеточнику, оставляя за собой липкие дорожки содроганий. Суетливая лихорадочность, лихорадочная суетливость, а в голове банным листом кружится: не буди лихо, пока оно тихо, не буди лихо, пока оно тихо, не буди тихо, пока оно лихо.

Паутинка такая приставучая, никак не отодрать, а потом на ее место приходит зуд, игольчатый зуд, перепончатый гуд, навязчивое желание чесать, расчесать, чесать, расчесать, расчесать, расчесывать, расчесать, расчесывать, расчесывать изо всех сил, до крови, до мяса, до дури, до души, на которой безостановочно скребут кошки, неугомонные серые кошки с раскрученными юлами зрачков, намагниченными опилками шерсти и нервными подергиваниями ушей, у них тоже чешутся когти, быстро тупящиеся когти, которые обязательно нужно время от времени затачивать, дело не терпит отлагательств, и сейчас настал крайний срок, а тут как нельзя кстати подвернулась эта душа, душа-заточка, лучше дерматина на двери, лучше обоев, лучше ножек кресла, даже лучше стенки платяного шкафа, не говоря уже о старом деревянном плинтусе в нищенских лохмотьях облупившейся краски.

***

Давно пора возвращаться в больницу, а я все никак не могу избавиться от ощущения, что минуту назад сошел на берег с палубы. Земля слегка покачивается под ногами, как после долгого морского путешествия. После палаты шум города кажется просто оглушительным, но сейчас я воспринимаю его как музыку сфер. Удивительно, как далеко до неба! Не в силах обуздать свой вестибулярный аппарат, я заруливаю в ближайшее бистро. Кофейная ароматерапия в зале быстро перебивает флюиды химиотерапии в носоглотке. Народу здесь с утра немного. Смех официанток разливается по залу соловьиными трелями. За соседним столиком курносая девушка в белом пуловере пьет томатный сок. Симпатичная. Я медленно потягиваю «Лапсанг Сушонг», от наслаждения щуря глаза. Господи, хорошо-то как! Вот бы внушить себе хотя бы на минутку, что никакой больницы нет, и рака тоже нет, и капельница меня не ждет, а сейчас я допью свой любимый копченый чай и поеду домой, домой, домой...