Лууч (СИ)

Обойдя по кругу гряду обросших холмов, мы уперлись в чапыжник. В нем буйство трав не убавилось, а скорее наоборот, сети зелени набросились и на кустарник, и на те редкие скрюченные пересохшие деревья, которые, как, оказалось позже торчали неподалеку и периодически попадались нам потом на пути. Сначала мы не обращали на них внимания, а потом они стали встречаться чаще. Нам и в голову не пришло, что здесь, что-то не так. Когда спустя примерно полчаса, я оглянулся, заметил одну странность. Сзади высохшие, бело-серые деревья, увитые толстыми слоями всеразличных вьюнов, стояли плотнее и ближе чем должны были. Я без лишних слов шикнул напарнику, одними глазами указывая на такую странность. Он без слов все понял и сам глазами показал, ведь по сторонам творится то же самое. Мы медленно пошли вперед, и клянусь, сзади меня послышался тихий шелест полусухой травы. Я остолбенел.

— Идем. — Головус тихо и не навязчиво приблизился ко мне и шепнул это и другое на ухо. — Не подавай виду, будто знаешь об этой странности. Когда я подам знак, беги за мной изо всех ног. Моргни дважды, если все понял.

Я с усилием, нелепо моргнул. Дважды. Он без ответа плавно двинулся дальше, с трудом перебарывая охвативший меня ступор и столбняк, последовал за ним. Шелест травы продолжился с утроенной силой, как если бы она до этого таилась, а теперь обнаглела в конец и просто борзо догоняет нас. Я на такую провокацию не поддавался и шел себе в кавычках спокойно, грубо имитируя естественный шаг, готовый тут же и без команды напарника, сорваться на бег. Напарник же шел действительно очень легко и ловко, ну точно садовник в свой сад вышел, и идет, по своим делам, не обращая ни на что внимания. Адекватен ли он сейчас и отдает отчет в том, что делает? Будь моя воля, я бы со всех ног рванул вперед, махая мечем, во все стороны, чтобы прочистить путь, а там будь что будет. Но только не Головус. Он умудрился даже сбавить шаг, что буквально вывело меня из равновесия. Я тут понимаешь поторапливаться хочу, а он видами, небось наслаждается, ну турист ни дать ни взять. Шелест за спиной усилился, я всеми волосками на спине почувствовал ее опасное приближение, мое естественно противилось такому положению вещей в природе, по отношению к полному пренебрежению своим чувствам.

Закричать хотелось, но я не мог. Комок подступил к горлу. Губы немного задрожали, руки тоже. Спустя минуту, у меня пересохло горло, захотелось пить, страшно сильно. Найди я сейчас ручеек или лужу, бросился бы четвереньки и напился, ни смотря, ни на что. Приступ медленного безумия наступал синхронно с шелестом травы позади меня. Самые тонкие волоски, завитые бледно-зеленые кудри, коснулись моих сапог. Я, не контролируя себя застонал. Не в силах другим способом, сообщить об этом печальном известии, впереди идущему неверующему в силу моих опасений счастливцу. Но он движений головы дал понять, что все понимает, но плечами указал на то, что все в порядке и еще рано, что то предпринимать. А может это мое маленькое безумие, так интерпретировало его ничего не выражающий жест?

Вскоре, до моих ценных сапог добрались стебли потолще, а я не таясь, держал руку на рукояти меча и делал попеременно намеренно, сначала широкие шаги, потом мелкие шаги. Так мне казалось растениям сложнее цепляться за меня. Потом дошло до приставных шагов, полуприседаний с длинными выпадами и наконец, прыжков. Напарника я такими темпами почти догнал и теперь мы шли почти вровень. Ну разве что я шел чуть позади него. Зато теперь и его ног, коснулись завитки зеленого чудовища. Не помню что он мне говорил про можно оглядываться или нет, но я не послушал бы его все равно и оглянулся. Сзади нас стоял плотный зеленый забор из высушенных деревьев, крепко увитых явно агрессивной флорой, и я уверен она дрожала, а ее бесчисленные издаваемые звуки, были ни че иным как словами. Слов я разобрать не смог, зато намерение нас схарчить, ощутил на уровне элементарной физики.

Не ровен час, настанет момент, когда мы не сможем сопротивляться путающему ноги растению и завязнем в нем навсегда. Мы уже почти с трудом переставляли ноги, как вдруг дошли до небольшой канавы, раньше здесь текла вода, а теперь это была просто небольшая траншея, прокопанная прошлыми дождями. Мы легко ее перепрыгнули, порвав опутавшие нас клоки травы, зеленый забор растения точно зашипел позади. Растению пришлось сложнее. Прыгать оно не умело. Головус вдруг достал из поясной сумки увесистую флягу, мигом открутил крышку и набрызгал в канаву, прямо на пересохшие веточки и траву скопившуюся там. Достал огниво с шеи и чиркнул. Густая, даже в белый день искра, смачно упала вниз. Взвилось высоченное пламя. Трава, что успела спуститься по земле в канаву, горела синим и оранжевым огнем. На лице напарника мелькнула непритворная радость пиромана. Растение зашипело и даже завыло, до мурашек громко.

— А теперь. — Выждал долгую паузу, широко открыв глаза Головус, а потом заорал во все горло и первым рванул вперед. — Бежим!