Лужок Черного Лебедя

Папа сунул мне в руку две новенькие фунтовые монеты. (Час назад два фунта показались бы мне сокровищем. Сейчас они не превышали одной трехсотой моего состояния.)

— Спасибо, папа. А ты не хочешь… э…

— Я бы с удовольствием, но меня ждет такая огромная куча бумаг, что они уже начали размножаться делением. Мне нужно строить планы. Стелить постели и раскладывать в них горячие грелки. Нечестивым же нет покоя, как говорится. Дин, рад был тебя повидать. У Джейсона теперь свой телевизор в комнате — он наверняка хвастается не смолкая. Приходи смотреть. Что этому телевизору зря там… ну, в общем… стоять…

— Большое спасибо, мистер Тейлор.

Папа швырнул кулек в бочку для мусора и пошел прочь.

«А что, если ты его видишь в последний раз?» — подтолкнул меня Нерожденный Близнец.

— Папа!

Я подбежал к нему и заглянул в глаза. И вдруг понял, что почти догнал его ростом.

— Я хочу быть лесником, когда вырасту.

Я ведь не собирался ему рассказывать! Папа вечно критикует мои планы.

— Лесником?

— Да, — я кивнул. — Человеком, который следит за лесами.

— М-мм, — это самое близкое к улыбке, что бывает у папы. — Я вижу тут одну проблему.

— Ну. Да. За каким-нибудь лесом. Во Франции. Может быть.

— Тебе придется учиться изо всех сил, — папа сделал лицо, которое означало «могло быть и хуже». — Налегать на естественные науки.

— Значит, буду налегать.

— Будешь, я верю.

Я никогда не забуду сегодняшней встречи с папой. Я это точно знаю. А он? Или сегодняшняя ярмарка для него одна из тех вещей, про которые забываешь и даже никогда не вспоминаешь, что забыл?

— Что там насчет телевизора? — спросил Дуран.

— Он работает только если придерживать антенну, а тогда приходится сидеть так близко, что ничего не видно. Подожди меня тут минутку, а? Я только сбегаю в лес поссать.

* * *

Я бежал трусцой по общинному лугу, и Гусиная ярмарка таяла, опадая. Шестьсот фунтов: шесть тысяч батончиков «Марс», сто десять пластинок, тысяча двести книг в бумажных обложках, пять велосипедов «Рэли грифтер», четверть «Морриса-мини», три игровые приставки «Атари». Шмотки, за которые Дон Мэдден будет танцевать со мной на рождественской дискотеке. «Мартенсы» и джинсовые куртки. Тонкие кожаные шнурки на шею с подвесками-роялями. Рубашки, розовые, как лососина. «Омега Симастер де Вилль», сотворенные седовласым швейцарским часовщиком в 1950 году.

Старая автобусная остановка высилась, как контейнер с темнотой.

«Я же тебе говорил, — сказал Глист. — Его тут нет. Иди обратно. Ты сделал все, что мог».

Темнота пахла свежим табачным дымом.

— Уилкокс?

— Иди на…

Уилкокс зажег спичку, и на секунду в темноте повисло, мерцая, его лицо. Под носом что-то темнело — возможно, стертая засохшая кровь.

— Я кое-что нашел.

— А почему меня это колышет? — до него явно не доходило.

— Потому что это твое.

Голос Уилкокса дернулся, как собака на цепи.

— Что?

Я выудил из кармана бумажник и показал ему.

Он вскочил и выхватил бумажник.

— Где?

— Возле электромобилей.

Он явно обдумывал, не вырвать ли мне горло.

— Когда?

— Пять минут назад. Он завалился в щель у края.

— Тейлор, если ты взял хоть сколько-то из этих денег, — дрожащие пальцы извлекли пачку банкнот из бумажника, — считай, ты покойник!

— Ну что ты, Росс, не стоит благодарности. Честно. Я знаю, ты бы сделал для меня то же самое. Я даже не сомневаюсь.

Он был слишком занят пересчетом и не слушал меня.

— Слушай, если бы я хотел украсть твои деньги, неужели я бы пришел их отдавать?

Уилкокс дошел до тридцати. Он набрал полную грудь воздуху, потом вспомнил про меня — про то, что я вижу, какое облегчение он испытывает.

— Так что мне теперь, в жопу тебя поцеловать? — его лицо искривилось. — Может, я тебе еще спасибо сказать должен?

Как обычно, я не знал, что ответить.

Бедняга.

* * *

Работник аттракциона «Летающие чашки великого Сильвестро» прилаживал железные скобы с мягкой подкладкой, которые должны были не дать мне, Дину, Флойду Чейсли и Клайву Пайку улететь в космическое пространство.

— Это вы и есть великий Сильвестро? — спросил Дин с некоторым ехидством.

— Не-а. Он помер месяц назад. Его другой аттракцион, «Летающие тарелки», взял да и обрушился на него. В Дерби это случилось и попало во все тамошние газеты. Девять ребят вашего примерно возраста и сам великий Сильвестро — их перемололо в пюре и выжало из них сок, — работник аттракциона потряс головой и поморщился. — Полиция смогла разобраться, кто где, только с помощью зубных врачей. Вооруженных черпаками и ведрами. Угадайте, почему аттракцион рухнул. Сроду не угадаете. Один винт затянули не до конца. Один винт. Наняли чернорабочих кого попало. Платишь гроши — получаешь халтуру. Так, все, готовы.

Он махнул помощнику, и тот потянул большой рычаг. Из репродукторов заревела песня, которая начиналась словами: «Эй! (ЭЙ!!!) Ты! (ТЫ!!!) Слезай с моего облака!», и гидравлические щупальца подняли гигантские чашки, в которых мы сидели, выше домов. Мы с Дином, Флойдом Чейсли и Клайвом Пайком издали на подъеме завороженное «Ууууух!»