Лужок черного лебедя

— «Позвони домой. Немедленно». Но наш «добродушный» и «супер-полезный» консьерж не удосужился записать время звонка. Я звонила в галерею во время ланча, но Агнесс сказала, что мама поехала к адвокату. Потом я звонила еще раз, но она так и не вернулась. Поэтому я решила позвонить тебе. Но я не думаю, что там есть какой-то повод для беспокойства.

— «К адвокату»?

— Да, это она насчет работы. Папа дома?

— Он на собеседовании в Оксфорде.

— Да. Конечно. Это хорошо. Он… ну, он в порядке? Как у него настроение?

— Эмм… нормально. Он больше не запирается в своем кабинете. В прошлые выходные он развел костер из документов «Гренландии» на заднем дворе. Мы с Дином помогали. Поливали все бензином! Это было как в том фильме, «Ад в поднебесье». А потом на этой неделе юрист Крэйга Солта сказал папе, что к нам приедут люди из службы доставки, чтобы забрать компьютер, и если папа будет мешать ему, «Гренландия» подаст на него в суд.

— И что сделал папа?

— Когда грузовик подъехал, он выбросил компьютер из окна моей спальни.

— Но это первый этаж.

— Я знаю. Ты бы слышала, как звонко разбился монитор. Папа сказал грузчику: «мои комплименты Крэйгу Солту».

— О Господи! Бунт маленького человека, не иначе!

— А еще он решил сделать ремонт. Твоя комната первая попала под раздачу.

— Да, мама уже сказала мне.

— Ты не против?

— Ну, я, конечно, не надеялась, что они оставят ее нетронутой, как какую-нибудь Святыню Имени Джулии или типа того. Хотя, честно говоря, как-то слишком быстро они стали избавляться от моих вещей. «Все, Джул, тебе уже восемнадцать, ты взрослая, выметайся из дома. И не возвращайся, пока тебе не исполнится тридцать…» Ох… не обращай внимания, Джейс, у меня просто плохое настроение.

— Ты ведь приедешь на Рождество?

— Послезавтра. Стэйн подвезет меня. У его семьи поместье в мрачном Дросете.

— Стэн?

— Нет, Стэйн. Он норвежец, у него докторская степень по языку дельфинов. Разве я не упоминала о нем в последнем письме?

Джулия всегда точно знает, о чем «упоминает» в своих письмах.

— Ух ты, он разговаривает с тобой на языке дельфинов?

— Он создает программу, которая скоро сможет синтезировать язык дельфинов.

— А что случилось с Эваном?

— Эван — душка, но он в Дархэме, а я — здесь, и… ну, тьфу-тьфу-тьфу, я постучала по голове. На самом деле это даже к лучшему.

— Ох. — Но у Эвана был серебристый «Лэндкрузер». — Мне нравился Эван.

— Расслабься. У Стэйна «Порше».

— О Господи! А какой? Джи-ти?

— Я не знаю! Черный. А что нам подарят на Рождество?

— Пачку «М&М's». — Старая семейная шутка. — Честно говоря, я еще не смотрел.

— Ну коне-е-ечно! Брось, я-то знаю, что ты всегда устраиваешь охоту за подарками.

— Нет, правда, я еще не искал их. Скорее всего, это будут пластинки или книги. Я даже ничего не просил. Ну, потому что… папина работа и все такое. Да они и не спрашивали. И вообще, это всегда было твое любимое занятие. Ты еще в ноябре начинала слушать пластинки с Рождественскими песнями, а меня заставляла стоять на стреме, на случай если родители вернуться раньше времени.

— Ага. А однажды ты не захотел быть караульным, помнишь? Они поймали нас с Кейт. Я была одета с мамино свадебное платье, и мы танцевали под песню «Knowing me, knowing you». Кстати о танцах: что там с нашей Большой Дискотекой? Она уже прошла?

— Еще нет. Начнется где-то через час.

— Идешь с кем-нибудь?

— Нет. Дин Моран идет. И еще несколько пацанов из моего класса.

— Ох! Я ведь рассказывала тебе о своей личной жизни…

Обсуждать девчонок с Джулией — это для меня в новинку.

— Это потому, что у тебя есть личная жизнь. Мне нравилась одна девчонка, но она… (она помогает своему парню ходить с протезом)… я ей не нравлюсь.

— Тем хуже для нее.

— Самое странное в том, что я видел ее на прошлой неделе, и…

— Твои чувства испарились?

— Да. Как такое возможно?

— Возможно. Спроси у кого угодно? У меня. У Аристофана. У Данте. У Шекспира.

— Я, наверно, не пойду на дискотеку.

— Почему?

Потому что Ант Литтл и Уэйн Нэшенд отстранены от занятий, а Нил Броус исключен, и шансы, что они будут на дискотеке, довольно велики.

— У меня сегодня нет рождественского настроения.

— Чепуха! Ты должен пойти! Только надень туфли, а не кроссовки. Натри их гуталином. И еще — черные джинсы, те, что мы купили тебе в Редженте. И тот свитер горичного цвета с V-образным вырезом, если он чистый, конечно. А под него — простую белую майку. Лэйблы сегодня не в моде. Ничего светлого, ничего спортивного. И уж точно не вздумай надеть этот свой дурацкий галстук с рисунком в виде клавиш пианино. Спрысни воротник отцовским «Живанши». Но не «Брутом». «Брут» пахнет моющим средством. Возьми немного маминого мусса и подними челку, чтоб не выглядеть, как малолетка. И главное — не стесняйся танцевать! Будь свободен в танце! И пусть синяя птица счастья сегодня сядет тебе на нос!

— Хорошо. — Если я не приду сегодня на дискотеку, это будет значить, что Броус, Литтл и Нэшенд победили. — А ты любишь давать приказы.