Львиная доля серой мышки

Члены бригады, мои малочисленные друзья, в основном сотрудники наших подразделений, Иван Никифорович и Ирина Леонидовна считают меня очень храброй женщиной. Иван зауважал меня после аварии, в которую мы с ним, тогда еще просто шеф и подчиненная, угодили, пытаясь догнать одного неприятного человека. Автомобиль его оказался оснащен не хуже наших спецмашин — преступник вылил из него на ходу ведро масла. Джип, за рулем которого сидел Иван, занесло, нас завертело, сбросило с дороги. Машина стала кувыркаться, из горла интеллигентного Ивана Никифоровича посыпались слова, которые можно произносить в сугубо мужской компании. Только не надо считать моего супруга матерщинником, он из тех редких людей, которые, идя ночью в туалет и споткнувшись о спящую на полу собаку, называют ее именно собакой, а не как-то иначе, гладят пса и шагают дальше. И после той аварии я больше ни разу не слышала от Ивана нецензурной брани. Видно, когда летишь с откоса во внедорожнике, в тебе просыпаются предки, дикие первобытные люди со всей своей лексикой.

Когда мы выползли из автомобиля и убедились, что никаких переломов-ран у нас нет, а есть всего-то несколько ссадин и пара выбитых зубов, Иван Никифорович проникновенно произнес:

— Я решил, что настал мой смертный час. Извините, Татьяна, за мой французский. Восхищен вашим мужеством. В отличие от меня, агент Сергеева совершенно не испугалась, сохранила спокойствие, не кричала, была сосредоточенна. Мне у вас учиться надо.

Нет бы в тот момент честно признаться:

— Я чуть рассудка от страха не лишилась, вспотела, едва не описалась. Просто у меня от животного ужаса всегда пропадает голос, и я цепенею, как ящерица.

Но я промолчала и снискала славу отважного воина.

Вот и сейчас я хотела завопить: «Спасите! Здесь монстр!» Однако голосовые связки отказались мне подчиниться. Зато у не успевшего удрать Мози они работали прекрасно. Отчаянно воя, бульдожка прополз между мною и стеной и забился под мою юбку. Лапы ошалевшего от ужаса пса больно царапали мне бедра, но я не могла ничего ему сказать. К тому же была неспособна пошевелить рукой, ладонь которой лежала на странном существе. Похоже, пучеглазый зверек тоже основательно струсил, потому что мелко-мелко задрожал.

Дверцы наконец снова открылись. Жора всунулся внутрь со словами:

— Простите, Танюша, больше не закроется, выходите. И…

Жора притих, потом, завопив:

— Аааа! — захлопнул створки.

Неведомая зверушка очень жалобно запищала. Я поняла: она напугана донельзя, и прошептала:

— Все хорошо. Сейчас выберемся, не бойся, я тебя не обижу.

Внутри шкафа опять стало светло.

— Жора утверждает, что здесь живет дюдюка, — захихикала Рина. — Здоровенная, вся волосатая, зубы три метра, глаза, как бочки с соляркой. Но я только тебя вижу. Может, Жорик заболел? Вроде у тебя нет длинных клыков.

— А то, что твоя невестка, по описанию мастера, здоровенная, волосатая и с глазами, как бочки с соляркой, тебя не смутило? — спросила я, выползая на четвереньках из шкафа.

— Ой! Кто это такой миленький? — всплеснула руками Ирина Леонидовна. — Кого ты в руке тащишь?

Я разжала пальцы. Мохнатое пучеглазое существо одним прыжком влетело в квартиру и исчезло из вида. Из холла раздался вопль. Жора выбежал на лестницу.

— Видели, да? Видели? Дюдюка! Мне про нее бабушка в детстве рассказывала. Думал, она врет, чтобы я в буфет за вареньем не лазил. А нет, видел ее! Цельем! Живьем!

Я рассмеялась.

— Всего-то слишком большая и толстая мышь.

— Нет, — возразил мастер, — у них ухи не квадратные. Отлично ужас рассмотрел.

— Мыши прекрасно слышат, — возразила Рина.

— Но ухи у них не квадратные, — повторил Жора. — И размером она с собаку.

— Ой, прекрати! — велела Ирина Леонидовна. — Лучше подумай, как мойку удобной сделать. Таня права, некомфортно полоскать собачьи лапы, сидя на карачках в шкафу.

Жора сделал глубокий вдох, потом резко выдохнул и хлопнул себя ладонью по лбу.

— Есть вопрос, имеется ответ.

Мастер подошел к шкафу, взял с пола какую-то железную изогнутую штуку, подцепил верхнюю панель, снял ее и предложил:

— Ирина Леонидовна, наклонитесь и откройте душ.

Свекровь послушно перегнулась в талии.

— Не достаю. Руки короткие.

— Это легко поправимо, — обрадовался Жора, быстро сбегал по ступенькам вниз, принес два кирпича и отдал новое распоряжение: — Забирайтесь на камушки. Теперь как?

— Спокойно душем управляю, — прокряхтела Рина, вися на передней стенке шкафа.

— Кирпичи заменю на красивые ступеньки, — фонтанировал идеями Жора, — крышку превращу в откидную. Классно получится! Ирина Леонидовна, как вам?

— Так удобнее, чем внутри корчиться, — согласилась мать Ивана. — И…

И в ту же секунду упала внутрь шкафа. Я лишь успела увидеть взметнувшиеся перед моим лицом две стройные ноги в джинсах. Со ступней слетели домашние тапочки в виде кошек и шлепнулись на плитку.

— Ирина Леонидовна, вы живы? — заорал Жора.

На мой взгляд, этот вопрос родной брат того, что задают по телефону люди, разбудившие вас в три утра: «Ты спишь?» И что на него ответить? «Да, храплю»?