Львиное сердце

Она подумала, что мама просто поскользнулась, но она не вставала и ничего не говорила, даже совсем не двигалась. И на спине у мамы, на курточке, была дырка, и оттуда стало вытекать что-то черное…

Она присела на корточки возле нее. Она позвала маму, но та не откликнулась. Она поняла: с мамой случилось что-то очень страшное. Нюша громко заскулила и прижалась к ней. Она почувствовала, как Нюша трясется, ей тоже было страшно. И тогда из темноты вышло чудовище…

Оно было огромное и черное, без лица. Вместо него – черная тряпка с дырками для глаз. В руке оно держало непонятный предмет. Теперь она знала, что это был пистолет. Чудовище перевернуло маму и взревело. Оно наклонилось и приникло к ней. Наверное, оно ело маму… Ело и повторяло непонятное слово: «Дриада!.. Дриада!..»

Потом чудовище отпрянуло от мамы, взглянуло на нее, и она поняла: все! Рука с пистолетом вытянулась, приблизилась к ней почти вплотную. Все!

Маленькая белая собачка взметнулась в воздух и вцепилась в черную руку. Она хотела зажмуриться, чтобы не видеть, как кончается жизнь маленькой Нюши, но у нее не получилось. Она видела и слышала все.

Пронзительный визг стих, безжизненное собачье тельце вытянулось на белом снегу, из черной руки на снег капала черная кровь. Чудовище трясло рукой и плясало страшный танец. Оно потеряло пистолет и пыталось нашарить его, ощупывая землю возле маминого тела. Черная тряпка сползла ему на глаза, чудовище сорвало ее, и открылось лицо…

Она узнала это лицо, и от этого ей стало еще страшнее. Ее мозг как будто залило изнутри черными чернилами, но последним проблеском сознания она уловила чьи-то голоса, зазвучавшие неподалеку, и поняла, что идет помощь…

Сейчас, уже в этой жизни, то лицо всплыло из черных чернил того вечера, совместилось с другим, постаревшим на двадцать лет, слилось с ним, и она поняла все…

Человек, возившийся рядом с ней, поднял правую руку. В ней был шприц с какой-то жидкостью. Ее собственная рука уже была перетянута жгутом. И в этот раз никто не пришел к ней на помощь…

Болото показалось, когда Баженов уже потерял надежду его найти и почти убедил себя, что сбился с пути. Но, увидев впереди пространство с чахлыми, поломанными деревьями и кочками, поросшими ядовито-зеленой травой, он воспрянул духом и ускорил шаг.

Он начал узнавать местность. Вот здесь они с Ингой выбрались тогда из болота, он помнил березу, у которой они тогда остановились, чтобы отдышаться… Значит, примерно здесь же они и зашли в него, ведь выбирались по своим следам… А тот тип… он шел параллельным курсом, вернее, это они с Ингой шли параллельно ему… Так, где же он углубился в болото? Ну, примерно вон там, у тех кустов…

Почему-то ему казалось, что тропа через болото должна быть как-то помечена. Знаки, указатели, метки на деревьях, заломанные веточки на кустах… Ему даже представлялось: как только он подойдет к тому самому месту, то почувствует, угадает, что это оно… Должно быть что-то вроде энергетического следа, оставляемого проходящими здесь людьми, который должен чувствоваться… Он и сам не знал, как это должно чувствоваться, но был уверен, что должно! Но ничего подобного не случалось, никаких примет тропы не было, абсолютно никаких! Или они были, но он их не видел! И он ничего не почувствовал, как ни старался…