Лысая гора, полное издание

листика, едва видимые при свете дня проблески огня. Словно

куст был объят тонкими язычками пламени. Подойдя ближе, он

понял, что пылал не сам терновый куст, а, видимо, что-то полы-

хало за ним.

— Викторович? — вновь кто-то, словно пытаясь убедиться,

что перед ним тот, кто ему нужен, назвал дьякона по отчеству, ко-

торым его давно уже никто не называл.

Голос шёл откуда-то сверху. О. Егорий запрокинул голову и

раскрыл рот от изумления: за двухметровым терновым кустом сто-

ял подсвеченный лучезарным сиянием пятиметровый нефелим.

Чем-то похожий на тех двух Высоких гостей, сидевших в своих пи-

рамидальных престолах на Страшном Суде, и которых инквизитор

видел всего два часа назад.

Только сейчас было не понятно, кто же из них на этот раз по-

жаловал сюда — сам Господь или Сатана? Тот, кто сошёл на его

глазах в преисподнюю, или тот, кто вознёсся в небеса? Поскольку у

этого исполина, слетевшего с небес, не было ни рогов, ни копыт, ни

козлиной, ни ослиной морды. Вполне возможно, что это был кто-

то третий.

Стоявший за неопалимой купиной исполин был точной копи-

ей человека, но какой! У него было сияющее ангельское лицо с

312

длинными кудрями, а нагой фигурой своей, почти прозрачной и

словно сотканной из фосфорического света, он чем-то напоминал

пятиметровую беломраморную статую Давида, созданную в эпоху

Возрождения гениальным Микеланджело Буонаротти.

Кроме пояса с круглой пряжкой, в которой золотистым светом

лучилась монограммма NK, на нём ничего не было. Возвышаясь

над терновым кустом, срамное место нефелима — необрезанный

член с мошонкой — находилось прямо перед глазами инквизитора

и так сильно смущало его целомудрие, что он невольно отвёл голо-

ву в сторону.

— Не молчи! — грозно промолвил нефелим. — Отвечай!

— Да, это я, — ответил о. Егорий.

— Это ведь ты сейчас подумал: « Я сделал, что изволил»?

— Я, — признался безумный инквизитор, с ужасом ожидая

скорую и неминуемую расплату за содеянное.

Но нефелим, видимо, решил повременить:

— Ну тогда ты тот, кто мне и нужен.

— А вы кто? — осторожно спросил его о. Егорий.

— Я тот, кто я есть, — уклончиво ответил нефелим. — Твой бог.

Твой господин.

О. Егорий пал ниц и истово перекрестил себя.

— Господи! Прости, господи, я не ведал, что творил.

— Господь, возможно, и простит тебя. Но я не тот бог, за кото-

рого ты меня принимаешь. Я твой новый бог. Тот, кому ты раньше

поклонялся, всегда был богом одного народа. Ухитрившись при

этом создать во имя своё аж три мировых религии. Я же надеюсь,

что стану богом для всех людей. Всех остальных, которых называ-

ют гоями. Встань же с колен!

О. Егорий поспешно поднялся с земли и вновь запрокинул го-

лову вверх.

— Ты мне нужен. Я хочу через тебя, — отчётливо произнёс но-

вый бог, — передать всему миру новые скрижали завета.

— Но почему вы выбрали меня? — изумился о. Егорий.

— Потому что ты первый, кто увидел моё сияние.

— Я не достоин этой чести, — тотчас ответил дьякон. — Я пра-

вославный… и не могу принять другую веру…

— Это не играет роли. Апостол Павел тоже вначале не мог

принять другую веру, будучи иудейским фарисеем, и даже боролся

против христиан, а затем, как ты знаешь, стал основателем христи-

анства. Так же и крестивший Русь Владимир вначале, как ты зна-

ешь, был язычником.

— Да, это так, но я ведь грешен, я ведь только что убил...

313

— Ты никого не убил. Я не дал этому свершиться.

— А в-третьих, я безумен.

— Безумен для тех, кого пугали твои речи о скором приходе

сатаны. Но разве он не явился, когда ты призвал его: «Изыди, дья-

вол, из горы сия!»

— Да, он явился! — горячо воскликнул дьякон.

— Вот видишь, — улыбнулся нефелим, — он явился! И даже не

один, а целых два! По одному твоему зову. Значит, в тебе есть сила.

Они сделали то, что ты изволил. А потом один из них вознёсся в

небеса, другой же сам, по своей воле, в ад спустился. И сделал это,

заметь, изволив сам. В полном согласии с моей второй заповедью:

«Делай, что изволишь!».

— А первая у вас тогда какая? — поинтересовался о. Егорий.

— «Человек превыше всего».

— Человек? — удивился дьякон. — В Законе божьем на первом

месте стоит совсем другая: «Я Господь, Бог твой … да не будет у те-

бя других богов пред лицем Моим.»

— Ну, как видишь, Я, твой новый бог, не такой амбициозный.

Я просто ангел. И, как видишь, я ничем не отличаюсь от вас. Ну,

может, только ростом повыше, — усмехнулся он и предался воспо-

минаниям. — Это ведь я сотворил вас людьми, а затем и спас вас от

потопа. Но был оболган, и заслуги мои были приписаны другому.

Когда приходит новая власть, все бывшие герои объявляются

врагами и предателями и тут же сносятся со своих пьедесталов.

Точно так же, когда появляется новый бог, все прежние боги и ан-

гелы объявляются дьяволами и демонами. Я же хочу вернуть себе

прежнее имя. Я больше не падший ангел.

— А кто?

— Теперь я вновь, как и прежде, Ангел света. И вижу теперь