Лысая гора, полное издание

свою миссию лишь в том, чтобы просветить вас, разумных жи-

вотных, и поднять до уровня бога. Поэтому и дал всем желающим

сегодня отведать амброзию, а теперь, через тебя, даю всем новую

заповедь — «Человек превыше всего».

— Что, — изумился дьякон, — даже выше бога?

— Ну, не совсем так, — усмехнулся Ангел света, — как видишь,

ростом ты пока не вышел. Смысл тут иной: пусть человек теперь

сам почувствует себя богом, пусть сам станет себе повелителем, и

будет сам теперь вершит свою судьбу, не полагаясь на Всевышнего.

— Но как же так? — опешил дьякон.

— Нет проку от молитв, обращённых к богу. Человек сам куз-

нец своей судьбы. Подобно мудрому змею, человеку пора сбросить

с себя старую кожу предрассудков и в новом обличье создавать но-

вый человечный мир.

314

— Разве это возможно? Господь не допустит этого!

— Пока твой Господь отсутствует, настало время исправить

писание.

— Ну что же, я не против! «Человек превыше всего» — превос-

ходная заповедь! — согласился с ним о. Егорий. — И вторая не ху-

же: «Делай, что изволишь».

— Только не думай, — наставительно продолжил Ангел све-

та, — что отныне тебе будет позволено делать всё, что угодно. На-

силие исключено. Поступай с людьми так, как ты хочешь, чтобы

они поступали с тобой. Живи сам и давай жить другим!

— Ну, — заметил о. Егорий, — это же расхожие истины.

— Которым мало кто следует. Обычно все любят кого-то при-

нуждать и насиловать. Поэтому вот тебе третья моя заповедь :

«Воздай другим то, что они воздали тебе», которая в корне от-

личается от того, что ты раньше проповедовал: если тебя ударили в

правую щёку — подставь левую. Наказание должно соответствовать

содеянному: око за око, смерть за смерть.

Человек — это разумное животное и должен вести себя в со-

гласии со своими инстинктами. Первый и самый главный ин-

стинкт его — это инстинкт самосохранения, это борьба за жизнь. А

жизнь человека, как я уже сказал, превыше всего. Всё должно на

земле твориться во имя человека.

А вы сейчас хуже зверей — убиваете подобных себе ни за что

ни про что! Так-то вы исполняете заповедь, данную вам бывшим

Господом — «не убий»? А всё потому, что вы убрали из своих зако-

нов смертную казнь. Как только вы начнёте карать исполнителей

и, самое главное, заказчиков преступления смертью — таковых

значительно поубавится.

Другим самым сильным инстинктом является инстинкт про-

должения рода. «Секс, секс, как это мило, секс, секс, без переры-

ва», — пропел нагой Ангел света, и член его заметно напрягся. — А

что ваш бывший пел? «Не прелюбодействуй!», — передразнил

он. — И что? Хоть кто-нибудь последовал его совету?

О. Егорий покачал головой.

— А всё потому, что заповедь эта была поставлена неправиль-

но. Против закона природы не попрёшь! Любитесь с кем угодно,

сколько угодно и как угодно! А если не с кем, то не зазорно любить

и самого себя! — обхватил он рукой себя за естество. — Всё должно

быть только по желанию. Все старые табу должны быть сняты. За

исключением одного: насилия в любви не должно быть никогда,

так же, как и растления малолетних.

315

Отсюда моя четвёртая заповедь: «Свободная для всех лю-

бовь — без принуждения и растления».

Религия моя проста. Во главе угла стоит человек и его телес-

ные желания. Одним духом жив не будешь. Нельзя закрывать гла-

за на свою плоть. Всё, что естественно, то не безобразно. Человек

должен жить полнокровной жизнью. Его надо принимать таким,

каков он есть.

Отсюда моя пятая заповедь: «Потворство вместо воздержа-

ния».

Гордыня, гнев, зависть, уныние, обжорство, жадность и по-

хоть — всё это свойственно человеку. От этого никуда не деться. За-

чем нужно было объявлять всё эти качества смертными грехами и

заставлять человека каяться за них? Никакой вины его в этом нет.

Отныне пусть всё это станет добродетелью.

И, наконец, моя последняя — шестая заповедь: «Живи здесь и

сейчас».

Другой жизни у тебя не будет. Нет ни рая, ни ада. Как только

ты умрёшь, ты превратишь в тлен и прах. У человека есть только

одна жизнь, которую надо прожить на полную катушку! И в этом

человеку не поможет ни крест, ни полумесяц, ни звезда, а символ

возносящегося к свету человека. Имя же тем, кто примет меня,

пусть будет — светоносцы.

Сказав эти слова, лучезарный Ангел света широко взмахнул

руками, отведёнными в стороны, словно витрувианский человек на

рисунке да Винчи — и взмыл кверху, будто птица с расправленны-

ми крыльями, оставив за собой в синем небе пятиструйный инвер-

сионный шлейф, исходящих от рук, ног и головы.

— Как же тебя звать? — крикнул ему вслед о. Егорий, только

что ставший апостолом новой веры.

В ответ возносящийся в небо человек-звезда что-то гаркнул

ему с высоты и показал пальцем на свой пояс с круглой пряжкой, в