Маадай-Кара. Алтайский героический эпос

Тема борьбы с набегами злых ханов в алтайском эпосе теснейшим образом связана с исторической судьбой народов Алтая. Алтайские племена, раздираемые междоусобицей, вели многочисленные разорительные войны друг против друга. Находясь на путях «великого передвижения народов», на стыке больших государственных объединений, алтайцы в течение всей своей древней истории подвергались нашествию чужеземцев, от которых они избавились только после включения в состав Российского государства в XVIII в.

Эти нашествия наложили глубокий отпечаток на эпическое творчество алтайцев. Тема борьбы героя против набегов, видимо, давно стала неотъемлемой частью алтайских сказаний. Во всех сказаниях (в том числе и в записанных до революции) враг-грабитель уничтожает все дотла и уводит весь скот. «Обросшее мхами жилище разрушили, заназмившееся место разворочали. Белый скот погнали, народ выселяли»[76].

В сказании «Кан-Толо», записанном от Н.У.Улагашева, говорится:

«Через месяц приехав домой,Увидали три брата родные:На лугах, где паслись табуны,

Не помята трава. Близ аилов,Где народ жил, — бурьяном покрылось все.Свет луны, солнца свет затемняютТучи жадных сорок и ворон,Что над трупами вьются... ЛюдскаяКровь до пояса... Конская кровьДо седла глубиной на долинах!..»[77]

.

Это сделал Тельбен-Кара-хан, «у основания неба живущий» (т. е. живущий очень далеко, следовательно, враг чужеземный), прибывший специально с целью грабежа.

Вражеский хан уничтожает все и в сказании «Очы-Бала», записанном от А. Г. Калкина. Очы-Бала с сыном приезжает домой и видит:

«Где скот стоял — травой заросло,Где народ жил — елью заросло,Алтай[78] их был пустынным.Кругом все оглядели,

Сестры стойбище было пусто,От скота ни следа нет....Коричневый Алтай весь выгорел,Баатыры жилье разорили,На хороших лугах скота нет,На хороших местах народа нет»[79].

Интересно, что если в описаниях прибытия ханов и борьбы героев против них много элементов традиционной сказочной фантастики, то картины разорения страны, характеристика кровожадности .нападающих ханов рисуются в эпосе весьма реалистическими красками. Ужасы нападения завоевателей, разорение страны глубоко запечатлевались в сознании народа и стали постоянным мотивом древнего эпоса. Но наряду с этим во всех сказаниях говорится, что жизнь вновь возвращается в запустевшие места, и Алтай вновь оживает. На его земле зарождается новая жизнь, более богатая и полнокровная, чем прежде. Обычно герой возвращает свой народ к жизни, победив врага и вернув все награбленное. Здесь, как видим, речь идет не о кровной мести, как это представлялось некоторым исследователям, а о героической борьбе с поработителями за жизнь народа и страны.

Картины возрождения жизни также не обходятся без сказочно-фантастических описаний. Вот как, например, описывается в сказании «Алтын-Мизе» зарождение новой жизни вместо уничтоженной.

Всевышний бог Юч-Курбустан спускает на землю божественных коней. Кони прежде всего создают «два равных дерева, называемые матерью. Они с густою листвою; под них не проникнет дождь. Зиму и лето листва не изменяется» (значит, сначала была создана величественная и благодатная природа Алтая). Затем конь Учкур-Конгур «лег и стал кататься: Алтай сделался полон скотом; в одном месте остановился, отряхнулся — сделались подданные»[80].

Такие картины, между прочим, говорят о том, что сюжеты о ханских набегах — это не привнесения нашего времени. Они возникли давно, вошли в плоть и кровь эпоса, обросли традиционными сказочно-фантастическими мотивами.

Вероятно, именно ханскими набегами вызвана жажда мирной жизни, описания мирного благополучия как идеала жизни, которые так характерны для алтайского эпоса.

В сказании «Алтай-Бучый», записанном от Чолтыша Куранакова, герой второго поколения Ерке-Мондур прибывает в страну своей невесты. Это идеальная страна счастья и мира: «Сказать о белом скоте (Алтын-каана), то он проник до основания Алтая; сказать о народе, то он окружил Алтай. Из когтистых никто не угрожал (ему), из живых существ никто (зла) не думал; в среду людей война не вторгалась, в пастбище гибель не спускалась. Оказывается, это был такой облагодетельствованный хан, оказывается, это был такой снабженный эрдине[81] бий»[82].