Мадам Казанова

И это было правдой. Несмотря на летний полуденный зной, меня пробирала дрожь. Но император оставил мое замечание без внимания.

— Хотелось бы знать, — произнес он медленно, как во сне, — с помощью какого колдовства Бонапарт сумел заставить такого человека, как я, столь быстро и решительно изменить свое мнение о нем. Не помню, чтобы мне приходилось испытывать к кому-нибудь столь же сильную неприязнь. И тем не менее не прошло и четверти часа с начала нашего разговора, а от моего предубеждения против него не осталось и следа. Сейчас я восхищаюсь его гениальными способностями полководца, его опытом и работоспособностью.

Император Александр сделал паузу, словно ожидая услышать от меня возражения. Но я лишь молча смотрела на него. Раздосадованный моим молчанием, он настойчиво продолжал:

— Я очень надеюсь на то, что дружеские и доверительные отношения, установившиеся между Бонапартом и мной, в дальнейшем еще более укрепятся.

Император еще что-то говорил, однако я уже не слушала его. С меня было довольно. Голова у меня пошла кругом. Он только что сказал: «Хотелось бы знать, с помощью какого колдовства Бонапарт сумел…» Мне тоже пришлось однажды стать жертвой этого колдовства. Я по собственному опыту знала, что человеку, опутанному чарами Наполеона, не помогут ни предостережения, ни самые разумные доводы. Что же, в таком случае, мне следует делать? В моей голове как-то сам собой нашелся ответ на этот вопрос: я должна начать по-другому мыслить. Совершенно новыми категориями. Когда-то в Аяччо Наполеон учил меня: «Нужно изучать жизнь других людей — историю, причины и следствия различных явлений, — и тогда можно научиться понимать поступки этих людей, как и то, почему они поступают таким, а не каким-то иным образом».

Я вдруг поняла, что мыслила во многом неправильно. Как я могу, не видя Наполеона уже более десяти лет, судить об основных чертах его характера? В моих расчетах Наполеон был все тем же, каким я когда-то знала его на Корсике и в Марселе. Но ведь он не мог остаться прежним — достаточно посмотреть, как сильно изменилась я сама за это время! Насколько же он переменился с тех пор? Я подумала, что мне нужно встретиться с сегодняшним Наполеоном и поговорить с ним. Просто необходимо как бы заново познакомиться с этим человеком. Тогда наверняка я буду знать, как мне с ним бороться.

— Да, — сказала я вслух сама себе, — путь у меня только один. — Я встретила удивленный взгляд императора Александра. Он замолчал. О чем же он говорил? Может, спросил меня о чем-то? Этого я не знала, да и не хотела знать. Я приблизилась к постели. — Ваше Величество, — сказала я, — разрешите мне уехать.

Император чуть привстал, опираясь на локоть, и изумленно посмотрел на меня.

— Я не понимаю вас, — произнес он неодобрительно.

— Прошу простить меня, Ваше Величество, я неправильно выразилась. — Я присела на край постели. — Я хотела бы отправиться в путешествие и сейчас прошу вашего разрешения на это.

— В путешествие? Но зачем? Почему? Куда? — Император откинулся на подушки, его лицо приняло обиженное выражение, какое бывает обычно у дамы, чьи чувства задеты.

Я напомнила себе, что не должна терять его расположения. Сейчас мне хочется уехать, но потом я могу захотеть вернуться обратно.

— Это не какое-то внезапное решение, Ваше Величество, — пояснила я. — Ведь я уже более пяти лет в России и просто соскучилась по дому, по своим родным.

Император Александр заколебался — сентиментальные побуждения всегда находили понимание с его стороны.

— Но мне не хочется, чтобы вы уезжали, — жалобно произнес он.

Неужели я все-таки добилась своего?

— Я скоро вернусь, — сказала я уверенно. — Ведь я сама не хочу надолго расставаться с вами, Ваше Величество.

Это польстило самолюбию императора.

— Вы собираетесь поехать на Корсику или в Лондон? — поинтересовался он.

Я покачала головой.

— Я поеду в Париж. Мне хочется снова встретиться с Наполеоном Бонапартом. — Я язвительно усмехнулась. — Моим кузеном и императором Франции.

Вернувшись в Санкт-Петербург, я решила нанести прощальный визит всем своим друзьям и знакомым и начала с Карло. Я обнаружила, что он в поте лица связывал свои рукописи в большие свертки и укладывал их в дорожные корзины. В кабинете было непривычно прибрано и пусто. Оторвавшись на минуту от своих занятий, он с отсутствующим видом приветствовал меня. Мне невольно захотелось потрясти его за руку, чтобы он очнулся.

— Послушай, — сказала я решительно, — я уезжаю из России.

Карло положил стопку книг, которую держал в руках, на письменный стол.

— И ты тоже? — спросил он, явно находясь в замешательстве.

Я начала терять терпение.

— Что значит — и ты тоже? Я получила великодушное разрешение Его Императорского Величества.

— И я его получил. — Карло присел на стул. — Я тоже уезжаю из России. Я отказался от должности советника императора. Совесть не позволяет мне помогать советами монарху, который находится в дружеских отношениях с Бонапартом. Поэтому возвращаюсь в Вену.

Какие все-таки мужчины эгоисты! Его собственный отъезд беспокоил Карло гораздо больше, чем мой.