Мадам Казанова

— Ты собираешься ехать в Париж?! — Я была озадачена услышанным. — Но ведь Бонапарт припомнит тебе ту встречу и разговор с ним незадолго до Аустерлица. Он не прощает подобных вещей и вряд ли позволит тебе надолго задержаться в Париже.

Однако князь Долгорукий не принял моих возражений всерьез.

— В настоящее время Бонапарт обожает всех русских, в том числе и меня. В Тильзите он меня узнал и вел себя чрезвычайно дружелюбно. Сейчас он из кожи вон лезет, чтобы сделать союз между Россией и Францией как можно более прочным. Даже если он испытывает лично ко мне неприязнь, то не захочет портить из-за этого отношения с Россией.

Я была очень рада, что князь Долгорукий едет со мной, хотя и не высказала этого вслух.

Глава десятая

«Париж — город, где даже не замечаешь погоды. Он всегда красив — и при солнце, и при дожде». Эти слова, произнесенные когда-то Наполеоном в Аяччо, пробудили мой интерес и страстное влечение к будущему императору Франции. С тех пор меня преследовали видения: мы ведем с ним шикарную жизнь, и я повсюду рядом с ним в изумительных бархатных и шелковых нарядах. И вот я наконец в Париже. Хотя с Наполеоном меня связывала теперь не любовь, а ненависть, Париж все равно оставался для меня великолепным, потрясающим городом, где даже воздух казался насыщенным каким-то особым ароматом роскошной жизни. Широкие бульвары, сверкающие лаком кареты, спешащие куда-то элегантно одетые прохожие, неповторимый шик выставленных в витринах дамских нарядов — все было именно таким, каким представлялось мне тогда, когда я не могла даже надеяться увидеть это собственными глазами. «Париж — город, принадлежащий женщинам и созданный исключительно для женщин», — еще одно давнее высказывание Наполеона. Поскольку я была женщиной, у меня были все основания считать, что Париж создан для меня.

Я приглядела подходящий для себя дом рядом с площадью Парк-Монсо. До революции это было местом амурных развлечений, а поскольку нынешние времена не особенно располагали к подобного рода занятиям, уютный особняк сдавался внаем, как обычное жилье. И меня оно идеально устраивало: три комнаты на первом этаже, две на втором и несколько маленьких комнаток для прислуги в мансарде. После того как я наняла горничную, дворецкого и повара, я могла считать себя порядком обосновавшейся в Париже. Поскольку я выступала в качестве незамужней Феличины Казанова и от меня требовалось соблюдение определенных условий, князь Долгорукий поселился в отеле на противоположной стороне улицы; таким образом, нисколько не пороча моей репутации, он был достаточно близко на тот случай, если в нем возникнет нужда.

Так или иначе, теперь я жила в одном городе с Наполеоном, дышала тем же воздухом, спала под тем же небом, но не знала, где мне найти его. Здесь в его распоряжении было множество дворцов, и никто не мог с уверенностью сказать, в каком из них он находится в данный момент. Я поехала к Тюильри, но перед этим громадным дворцом стояли гвардейцы, не пропускавшие посторонних. Тогда я отправилась в Фонтенбло и Сен-Клу, однако и там везде была охрана. Гвардейцев не было лишь возле небольшого дворца Мальмезон, где жила императрица Жозефина, однако высокая стена вокруг всей прилегающей территории и наглухо запертые ворота надежно охраняли от меня личную жизнь Наполеона.

Я стала наводить справки о своих родственниках Бонапартах — ныне императорской семье, рассчитывая на то, что кто-нибудь из них поможет мне связаться с Наполеоном. Но все они также были скрыты от простых смертных, а их роскошные дворцы надежно отгорожены от внешнего мира. Джозеф, всегда завидовавший своему младшему брату Наполеону и пытавшийся соревноваться с ним, находился сейчас в качестве послушной марионетки на троне королевства Неаполь, куда он был посажен собственным братом; в его дворце под Парижем, охранявшемся гвардейцами, никто не жил. Толстяк Луиджи, ныне король Луи, утолял свой непомерный аппетит в Голландии, а принадлежавший ему особняк в Париже стоял пустым и тоже находился под охраной гвардейцев. Тетя Летиция, которую звали теперь мадам Мере, жила в основном не в Париже, а в Риме, вместе с сосланным туда сыном Лучано — ныне Люсьеном. Большеносая, большеротая Марианна-Элиза, которая из страха опоздать с замужеством поторопилась выйти за какого-то малозначительного и неудачливого корсиканца, превратилась в принцессу княжества Лукка и Пьомбино, энергично правившую своим владением, естественно, по указке Наполеона. Вечно ругавшаяся со своим братом Мария-Антуанетта, называвшая себя сегодня французским именем Каролина, была замужем за Мюратом — старым другом и соратником Наполеона.