Мадам Казанова

— Обойдемся без сцен. — Я подавила в себе желание ласково потрепать его по волосам. — Ты француз и ты веришь в свободу, права и роскошную жизнь, которую обещает тебе Бонапарт. А я корсиканка и верю совсем в иную свободу. — Я улыбнулась ему. — Великие времена, о которых ты толкуешь, разделили нас. Поэтому хочу поблагодарить тебя за все, что было, и пожелать успеха во всем, что будет.

Морис вскоре уехал из Вены и почти так же быстро исчез из моей жизни. Вначале я часто вспоминала его, представляя, как маркиз де Монкур возвращается во Францию, обретает свой дворянский титул, дворец в Париже и поместье в провинции Прованс, получает назад свое состояние. Теперь он присягнет Наполеону, и тот вознаградит его за это. Скоро весь ужас революции будет для Мориса не более чем воспоминание. Кровь, слезы, голод и даже его первая любовь отойдут в прошлое.

Я попыталась принять какое-то решение относительно своего будущего. Следует ли мне оставаться в Вене? Или, может, лучше вернуться в Англию? В своих письмах Джеймс писал, что он с нетерпением ждет меня, рассказывал о лондонской жизни и моем домике, о леди Гвендолин, Уильяме и Крошке, а также о том, как все тут по мне соскучились. Милый Джеймс! Я искренне была привязана к нему, но и он отныне принадлежал прошлому. Приятное воспоминание, но и только.

Чем я могла заниматься теперь в Вене? В данный момент миссию Карло здесь можно было считать временно приостановленной. Хотя он продолжал свою скрытую от чужих глаз деятельность по налаживанию связей, которые впоследствии могли пригодиться, но это всего лишь второстепенное занятие. Главной же его целью было восстановление союза между Англией и Австрией, что особенно важно сейчас, когда Россия заключила с Пруссией и Швецией договор «о нейтралитете», а также запретила проход английских военных кораблей в Балтийское море. Таким образом, эти три государства стали, по существу, союзниками Бонапарта. Более того, император Павел разорвал дипломатические отношения с Англией и собирался поддержать Бонапарта в войне по завоеванию Индии, что наносило Англии смертельный удар. Наполеон, смеясь, похвалялся:

— Мой друг Павел носит при себе табакерку с моим портретом. Он очень любит меня, и грех не воспользоваться этим! А ведь мой друг не теряет времени даром, он привык действовать быстро.

Наполеону было чему радоваться. Ему удалось разрушить противостоящую ему коалицию, и Англия осталась теперь единственным его противником. Мое сотрудничество с Брюсом Уилсоном потеряло всякий смысл, по крайней мере, так мне казалось. Однако Брюс сумел представить создавшееся положение в несколько ином свете:

— В настоящее время политическая ситуация неустойчива, потому что она зависит от прихотей этого безумного российского тирана. Впрочем, ему недолго осталось жить. С Бонапартом тогда вышла осечка, но на этот раз все будет в порядке. Колесо истории вскоре совершит свой оборот, — произнес он, и я невольно подумала, что в разговорах о политике мужчины почему-то любят употреблять мудреные выражения. — А пока что я еще раз настойчиво призываю вас, — подытожил Брюс, — держаться за князя Долгорукого.

Впрочем, можно было бы и не призывать меня к этому. С князем Долгоруким я была необыкновенно счастлива, словно каждый раз заново влюблялась в него, а охватывающее меня страстное возбуждение лишь усиливалось от непредсказуемых проявлений его чувств. Он бывал яростным и необузданным, как дикарь, или, наоборот, мягким и нежным, точно ребенок; мог смеяться до слез, а уже через минуту с глубокой грустью слушать цыганскую музыку. За его мыслями и высказываниями, за его поступками всегда скрывалась какая-то угроза, проглядывала жестокость, но достаточно было одного моего взгляда или слова, поцелуя, и этот хищный зверь тотчас же убирал свои когти, превращался в ласкового, мурлыкающего котенка.

Жизнь рядом с князем Долгоруким можно было назвать напряженной, волнующей, бурной, неуправляемой, но ни в коем случае не скучной.

В конце марта в политической ситуации в Европе и в моем собственном положении произошли резкие перемены — причиной этого явилось убийство в России в результате заговора императора Павла I. Брюс, похоже, был единственным, кого не поразила эта новость.

— Что ж, колесо истории начало поворачиваться, — сухо заметил он по этому поводу. — Вскоре Россия выступит против Бонапарта. — Он усмехнулся. — Вам неплохо было бы выучить русский, мадам. — И добавил: — Я, кстати, это уже сделал.

— Россия… — задумчиво повторила я за ним. Когда-то, на Корсике, Россия казалась мне страной на другом конце света. Неужели мне придется ехать так далеко, чтобы добраться до Наполеона?

В этот вечер, ожидая моего прихода, князь Долгорукий пил водку. В знак приветствия он вдребезги разбил о стену пустой хрустальный кубок и тут же наполнил водкой другой.

— Наконец-то, — сказал он торжествующе. — Наконец-то мой друг Александр и он же наследный принц займет место на российском троне. Наш отец родной, наше красное солнышко. Теперь я возвращаюсь в матушку Россию и снова могу гордиться тем, что я русский.