Магия и кровь

Кейша тоже раньше делала так за едой. На деньги, которые она заработала как сетевая модель, она купила себе приложение для импланта. Теперь чип у нее за ухом считает еще и калории, которые она съедает и сжигает. Приложение фиксирует все, что она кладет в рот, и сопоставляет данные с физическими упражнениями, которые она делает, чтобы сжечь калории, учитывая и те, которые нужны для нормальной работы организма. Бабушка ругала Кейшу за эту манеру есть вприглядку, поэтому она больше не делает так за столом, но это не значит, что она перестала следить за калориями.

Раньше я не задумывалась над всеми удивительными особенностями жизни нашей семьи. Но теперь мне невольно становится обидно за Кейшу, которая годами мучается, а никто из нас ничего не делает. Если с ней об этом говорить, она сердится — но если молчать, тоже лучше не станет.

С каждым днем я вижу в фундаменте нашей семьи все больше и больше трещин.

Я смотрю на собравшихся за столом и заставляю себя поддержать светскую беседу, раз уж они пригласили меня.

— Вы живете здесь все вместе?

Я не могу себе представить, чтобы и Джастин жил с ними. И без того диковато наблюдать, как он ест заказанную еду из картонных коробок.

Люк мгновенно отзывается:

— Мы с Джурасом и Джасмин живем здесь, а Джастин — в Йорквилле.

Я открываю рот, чтобы сказать, что он мне это уже говорил, но вовремя спохватываюсь: не исключено, что мне не положено это знать.

— В Йорквилле очень красиво.

На самом деле в Йорквилле до одури шикарно. Он расположен чуть севернее Торонто — и стоит тебе упомянуть, что ты там живешь, как все сразу понимают, что денег у тебя куры не клюют, такое это место. Элегантные наряды из бутиков, дизайнерские электрокары. Риджент-парк — для гигантов хайтека и для нуворишей, а Йорквилль — для семей, где деньги водились столько поколений, что уже никто не помнит, как живется без них.

Джастин откусывает кусочек пельменя.

— А ты? Где ты живешь?

— В Историческом Лонг-Бранче. — Я украдкой оглядываю комнату: на что бы перевести разговор, чтобы не говорить о себе?

Правда, необходимости в этом нет. Бионические линзы в глазах Джастина сами скачают все мои геометки и вычислят адрес. Так что я едва не падаю с табурета от облегчения, завидев за окном огни фейерверков.

— Ой, фейерверки! — верещу я и вскакиваю.

Люк показывает на балкон, опоясывающий здание снаружи:

— Можем выйти посмотреть.

— Я здесь посижу, — говорит Джасмин и снова утыкается в телефон.

Джурас кивает:

— Я тоже.

— Вы идите, а мы побудем здесь. — Джастин переплетает пальцы. — Мне было любопытно, насколько активно Люк участвует в программе, но, похоже, вы прекрасно поладили. Какое удовольствие наблюдать своими глазами успех нашего проекта.

Я откашливаюсь и ничего не отвечаю — просто выхожу на балкон следом за Люком.

Как только дверь за нами закрывается, я шумно вздыхаю с облегчением. Вдали трещат фейерверки.

— Он всегда такой?

Люк облокачивается о перила.

— Какой «такой»? Нормальный. Это меня одолела паранойя. А он не задает вопросов о твоей тетушке и обо всем, что с ней связано.

Как так получается, что он не ощущает исходящего от Джастина напряжения, которое мне очевидно? Джастин словно снимает с меня слои, чтобы добраться до хрустящей сердцевинки и сожрать.

— У меня такое чувство, что он все знает. Либо знает, что ты хакнул сервер, либо знает про мою тетушку, либо…

Люк наклоняется ко мне:

— Джастин не из тех, кто будет вести себя как ни в чем не бывало, а потом вдруг обрушится на тебя, как гром среди ясного неба. Это меня в нем и восхищает. Он прямой. Если бы он догадался, что мы что-то знаем, он бы так сразу и сказал.

— Даже если это что-то страшное — например, что его отец и моя тетя скончались в один день, причем тетю еще и убили?

Строго говоря, принесли в жертву, но Люку это знать не обязательно.

— Не думаешь же ты, что это Джастин… — Люк оглядывается по сторонам, словно на балконе есть камера. — Что Джастин убил ее?

Я вздыхаю:

— Нет.

Я знаю, что он ее не убивал. Но все равно что убил.

— Вот ты узнал, что между ними случилось что-то ужасное, — и что, это тебя совсем не смущает?

Люк качает головой:

— Они расстались, она погибла. Грустно, конечно, но не более того. — Он смотрит на меня, смотрит мне прямо в глаза. — Меня смущает другое: почему он не говорит о том, что она его соавтор. Это не похоже на Джастина. Я всего лишь стажер, а мое имя указано во всех сопроводительных документах к программе «Ньюген-пара».

— Он важный человек в твоей жизни, да? — Чем больше Люк говорит о Джастине, тем очевиднее, что его отношение к покровителю гораздо сложнее, чем детское восхищение или подавленная обида. — Джурас и Джасмин тебе конкуренты, но Джастин — не просто начальник.

Люк пожимает плечами: