Магия шипов

– Нет, – ответил Сайлас, – все совсем не так. – Наступила его очередь замяться. Он мягко продолжил: – Никому не дано знать, сколько лет жизни отведено человеку и как он умрет. Жизнь – как масло без лампы. Она может быть измерена, но то, сколько она будет гореть, зависит только от того, как часто будут ее зажигать, насколько ярким и сильным будет ее пламя. Невозможно предугадать, уронят ли, разобьют ли эту лампу. В этом и заключается непредсказуемость жизни. Хорошо, что вы не задаете много вопросов, потому что у меня нет на них ответов. То топливо – жизнь, которая однажды принадлежала вам и Мастеру Торну, – теперь принадлежит мне. Это все, что я могу сказать вам. Все остальное остается неопределенным.

Задумавшись, Элизабет прислонилась спиной к теплой стенке камина.

– Понимаю.

Его объяснение странным образом успокоило ее, так же, как и мысль о том, что число лет, отведенных ей, не предопределено заранее, и даже сам Сайлас не знает ее судьбу.

От тепла каминных камней боль в покрытом синяками и ноющем теле стихла. Веки опустились. Элизабет чувствовала, как часть ее все еще находилась в кухне, слыша тихое шкворчание горшков и сковородок, а другая часть – в Саммерсхолле, мечтает об осенних яблоках, любуясь на рынок, залитый золотым солнечным светом. В конце концов Сайлас разбудил ее, поставив перед ней столик. Желудок заурчал от запаха тимьяна, исходящего от котелка. Моргнув, девушка окончательно проснулась и теперь наблюдала, как демон поднимает крышку горшка и смотрит внутрь.

Элизабет задавалась вопросом, как он определял готовность блюда, находя его вкус и, очевидно, аромат совсем не аппетитными.

– Кто-то из слуг учил тебя готовить? – вяло спросила она.

– Нет, мисс. – Сайлас потянулся за тарелкой. – Человеческие слуги не разговаривали со мной, так же как и я с ними. Я учился всему на практике, исходя из необходимости. Аппетиты мальчишки двенадцати лет почти настолько же пугающие, как и аппетиты демона. А уж отсутствие манер… с дрожью вспоминаю об этом.

Девушка виновато взяла салфетку и положила ее на колени, заметив тот взгляд, который он бросил на нее сквозь ресницы.

– Так ты не делал всего этого до смерти Алистера.

Он кивнул, наливая суп в миску.

– Изначально я не имел ни малейшего понятия, как заботиться о хозяине Торне. Он достался мне в очень плохом состоянии, неудачно порезал руку, призывая меня, – тот шрам, с которым я попросту не знал, что делать…

Движения Сайласа замедлились, и он застыл. Его взгляд был отрешенным, направленным в пустоту, в прошлое.

Свет камина сверкнул на его молодом лице, придавая иллюзию румянца, но даже этого было недостаточно, чтобы заставить его выглядеть как человек. Она прекрасно осознавала, какая огромная пропасть пролегала между ними: его неизмеримый возраст, непостижимый образ его мышления, подобный работе шестеренок механизма.

– Сначала я научился делать чай, – наконец, продолжил он, говоря больше сам с собой, нежели с ней. – Когда люди хотят поддержать, они всегда предлагают друг другу чашку чая.

Все в груди Элизабет сжалось. Она представила двух разных Сайласов: того, что стоял внутри пентаграммы с почерневшими и пустыми от голода глазами, и другого – в лунном свете беседки, с мечом, вонзившимся в его грудь.

Она произнесла:

– Ты любишь его.

Сайлас отвернулся и накрыл крышкой котелок.

– Я не понимала этого прежде, – тихо продолжила она, крутя под столом салфетку в руках. – По правде говоря, не думала, что это возможно до сегодняшнего дня, когда наконец поняла, зачем…

«Зачем ты забрал двадцать лет жизни Натаниэля». Она не закончила фразу.

Сайлас встал и поставил перед ней миску.

– Приятного аппетита, мисс Скривнер. Я навещу Мастера Торна и посмотрю, не удастся ли мне заставить его поесть немного супа.

Поворачиваясь, он бросил взгляд на что-то возле ее лица и остановился. Подойдя к ней, он поднес когтистую руку к ее шее и вырвал локон волос. Ее сердце подпрыгнуло. На фоне каштановых волос в его руке блестело несколько серебристых волосков. Метка Сайласа. Она была не такой заметной, как у Натаниэля, но все же ей придется скрывать ее, возможно, даже обрезать, чтобы избежать подозрений.

– Чуть не забыл, – пробормотал Сайлас, таращась на седые волоски словно в трансе. – Весьма необычно то, что мой хозяин доверил вам мое имя. Вы – первый человек за многие века не из дома Торнов, кто узнал его. Теперь, если захотите, сможете призвать меня. Однако знайте еще кое-что. Вы также можете освободить меня.

Во рту у Элизабет пересохло, несмотря на суп перед ней, испускающий струйки ароматного пара.

– Что ты имеешь в виду?

Его взгляд переместился на ее лицо. В свете огня глаза демона приобрели цвет золота.

– Порабощенный, я представляю собой лишь жалкое подобие моей истинной сущности, большая часть силы которой надежно заперта. Вы видели лишь тень того, что я есть – там, внутри пентаграммы. Если бы вы решили освободить меня, я обрушился бы на этот мир словно стихийное бедствие.