Магия шипов

Холодок пробежал по спине Элизабет. Просил ли он освободить его? Определенно нет. Однако она не видела других причин, по которым он мог рассказать ей об этом.

– Еще ребенком Мастер Торн предложил мне эту идею, – мягко произнес Сайлас. – Ему нравилась идея моего освобождения: позволить нам стать равными, вместо того чтобы быть слугой и господином. Я убедил его в обратном. И предупреждаю вас сейчас о том же, хотя и верю, что вы не нуждаетесь в подобных предостережениях. Не освобождайте меня, мисс Скривнер, независимо от того, что нас ждет и как непредсказуемо может повернуться будущее, потому что, уверяю вас, я гораздо хуже всего, что может произойти.

Он задержал на ней взгляд, затем выпрямился и склонил голову.

– Доброй ночи, мисс, – сказал демон и оставил ее одну у камина, парализованную ужасом.

Глава двадцать девятая

Следующим утром Сайлас принес с крыльца свежую газету «Брассбриджский следователь». Горгульи порядком обглодали ее, но текст был все еще читаемым. Пульс Элизабет подскочил, когда она развернула ее у изножья кровати Натаниэля, прикладывая надорванные куски на места.

Имя Эшкрофта было повсюду. Она пробежалась глазами по заголовкам первой страницы, не зная, с чего начать. Колонка слева гласила: «СМЕРТЕЛЬНАЯ ДУЭЛЬ ПРЕВРАЩАЕТ КОРОЛЕВСКИЙ БАЛ В ХАОС». Справа Элизабет увидела: «МАГИСТЕРИУМ ПОСПЕШНО ИЗБИРАЕТ НОВОГО КАНЦЛЕРА». Однако по центру жирным шрифтом было самое интересное: «ОБЕРОН ЭШКРОФТ, КАНЦЛЕР МАГИИ, ОБВИНЯЕТСЯ В САБОТАЖЕ ВЕЛИКИХ БИБЛИОТЕК».

Она склонилась над газетой и начала читать.

«Учитывая неоднократные попытки заставить молчать ключевого свидетеля в расследовании дела о Великих библиотеках, Элизабет Скривнер, Канцлер Эшкрофт считается ныне причастным к недавней серии нападений. Он разыскивается по обвинениям в убийстве и незаконному призыву низших демонов.

Магистериум оцепил его поместье, в котором он, предположительно, скрывается, однако, им до сих пор не удалось проникнуть внутрь из-за стражей…»

Она прервалась, вспоминая слова Эшкрофта в ее первый вечер в поместье: стражи дома были сильны настолько, что могли отразить нападение целой армии. Возможно, Магистериум надеялся, что подозреваемый капитулирует, однако Элизабет не верила в это. Эшкрофт просто так не сдастся. В той беседке он говорил так, словно то, что люди узнают о нем, было уже неважно. Если бывший канцлер преуспеет, то все это более не будет иметь никакого значения.

Натаниэль тихо застонал. Элизабет подняла глаза, однако юноша по-прежнему спал. Он страдал от лихорадочных судорог, его щеки покраснели, а волосы слиплись от пота. Девушка смотрела, как чародей дергает головой, бормоча какие-то неразборчивые слова в подушку. Его широкая ночная рубашка облегала тело, спадая с одного плеча и оголяя ключицу.

Она поднялась и выжала тряпку в стоящем рядом тазу. Свернув ее и собираясь положить ему на лоб, девушка почувствовала жар, исходивший от его кожи даже прежде, чем поднесла к нему руку. Натаниэль заизвивался так, словно мокрая ткань причиняла ему боль. Элизабет осторожно откинула мокрые пряди его волос. Почувствовав ее прикосновение, он вздохнул и успокоился. Его дыхание выровнялось.

Что-то внутри нее натянулось подобно струне скрипки в ожидании прикосновения смычка. Глядя на него, девушка чувствовала, как в ее сердце болью отдается песня, слов и мелодии которой она не знала, однако должна была петь ее – чувство, похожее на страдание, рвущееся из глубины души. Подобное ощущение она испытала в беседке, в тот момент, когда они поцеловались.

Элизабет отошла к окну и прижалась горящей щекой к холодному стеклу. За ним блестел падающий снег – он пошел ночью, вскоре после того как Натаниэль, крича, проснулся в горячке от очередного кошмара, утихнув затем на руках у Сайласа. Мучаясь от одолевшей ее после этого бессонницы, Элизабет наблюдала, как посыпались первые белые хлопья. С тех пор снег шел, не переставая, и теперь его густое покрывало укутало статуи горгулий, которые время от времени встряхивались, взметая в воздух белоснежные вихри. Слой льда сверкал на ветвях колючих кустов и крышах домов через улицу. Элизабет с интересом наблюдала эту картину. Она никогда не видела снегопад в это время года.

Прижав лицо к окну, девушка услышала отдаленный шум, какой-то гудящий звук – крик, насколько она поняла, заглушенный стеклом. Девушка нахмурилась и сощурила глаза, пытаясь рассмотреть что-то в снежном хаосе. Сцена, представшая перед ней, была настолько нелепой, что Элизабет пришлось несколько раз моргнуть, дабы убедиться, что воображение не играет с ней дурную шутку.

Прямо посреди живой изгороди застрял человек, его руки и ноги были опутаны колючими ветвями, навстречу ему кралась одна из горгулий. Человек звал на помощь. Глаза Элизабет округлились от удивления, когда она увидела, что на нем была униформа почтальона. Девушка плотнее запахнула халат и бросилась вниз по лестнице.