Маяк

Море словно играло звуками и пыталось поговорить с ним. Он подошел к краю острова и всмотрелся в горизонт. Почему-то ему казалось, что именно там мог быть его друг, мертвый или живой. Но горизонта Гарри не увидел. Он потерялся между морем и хмурыми тучами. Гарри сызнова выкрикнул имя Арни. И когда он, тяжело и сокрушенно вздохнув, повернулся и зашагал к зданию, над его головой кто-то гаркнул. Мужчина посмотрел наверх. Огромная черная птица, напоминавшая увеличенного ворона, флегматично взглянула на человека и вспорхнула с кончика цилиндрической крыши маяка. Взмахнула крыльями и взмыла ввысь, затем поддалась ветряным потокам. Черным мазком на фоне сине-серых туч выделилась величественно и страшно. Перед Гарри словно была картина художника, корпевшего над последней работой. Всю тоску по уходящей жизни он выплеснул на холст.

***

Гарри сообщил на материк о странном исчезновении напарника. Спустя день к острову причалил корабль, высадились три матроса и капитан.

Капитан корабля "Найтшед" оказался крепко сложенным бородатым мужчиной с грубыми чертами лица, которое словно высекли в скале. Глубоко посаженные глаза – с легкой грустью, но выразительные и невероятно пленительные.

– Глеб Найзов, – сказал он, протянув руку Гарри.– А это наши матросы: Павел, Матвей и Кирилл, – представил Найзов помощников. – Они помогут вам собраться и вернуться в город.

– Мммм, нет пожалуй, – сказал Гарри, отступив на шаг.

– Послушайте, у вас явно шок, вам нужна психологическая помощь, – заверил капитан.

– Я не могу, – настаивал Гарри. – Не знаю, как сказать, но ощущаю присутствие друга. И оставил он много вопросов. Если уеду, не смогу спокойно спать.

– Вам опасно здесь находиться, – продолжал Найзов. – Место удручает и давит на психику. Вас могут увезти насильно, дело времени, как говорится.

– Я все-таки рискну, – стоял на своем Гарри. – Если решат вернуть на материк, сопротивляться не буду, но пока я вежливо отказываю в вашей просьбе.

– Как знаете, – вздохнул капитан. Он посмотрел на матросов, что озирались по сторонам. – Я оставлю с вами матросов и смотрителей.

– Спасибо, Глеб, но двоих смотрителей и одного матроса вполне достаточно.

Найзов покачал головой.

– Хорошо, Гарри, – сказал капитан. – Мне рекомендовано привезти вас на материк, но вы отказались. Что ж, я доложу об этом в департамент. В ближайший месяц они решат, как быть. Ох, совсем забыл, – добавил Глеб, хлопнув себя по лбу. – Два смотрителя и один следователь. Я оставлю с вами двух смотрителей, следователя и матроса. Так, – он повернулся к ребятам, – Матвей, будешь тут главным и самым молодым. Остальные, на борт, живо!

Стройный, высокий паренек с вьющейся из-под фуражки копной светлых волос закивал. Желваки на скулах его перекатывались вновь и вновь, а глаза бегали по лицам стоявших перед ним людей. Ему было не больше двадцати пяти.

К ним подошли трое мужчин. Первый, одетый в плотное пальто и широкополую шляпу, поставил сумку на траву и поздоровался.

– Юрий Петров, следователь, рад знакомству, – сказал он.

– Аркадий Морской, смотритель, – сказал второй, мужчина лет тридцати пяти, облаченный в куртку поверх рубашки. Щеку его рассекал шрам со следами от недавно снятых швов.

– Геннадий Фридкин, – сказал третий, коротышка с морщинистым лицом и двойным подбородком. На вид ему можно было дать не больше сорока лет. Глазки маленькие, черные, рот приоткрыт, словно он всегда хотел что-то сказать, но не решался.

– Морской и Фридкин, хм, интересные фамилии, – попытался пошутить Гарри и пожал всем мужчинам руки.

Они обменялись короткими репликам. Петров кивнул и тотчас отправился в здание маяка. Матрос и смотрители разговаривали с капитаном и Матвеем о следующем рейсе с материка. Найзов обещал вернуться не раньше, чем через две недели.

– Обязательно сообщу, – сказал он и взглянул на Гарри. – Будьте здоровы и да поможет вам Господь! – Глеб, придерживая головной убор от внезапно набросившегося ветра, зашагал к причалу.

***

К вечеру похолодало. Ветер стучался в двери, свистел в окнах и смеялся над людьми в пыльных закоулках чердака. Он будто бы играл с ними, показывал всем своим поведением: я знаю ответы на вопросы, на все секреты, только поговорите, только найдите подход, распознайте мой язык. Но люди и не думали распознавать язык ветра, они лишь прислушивались к неистовствованию стихии и посматривали в окно. Окно глядело на них угольно-черной глазницей – квадратной, с деревянными рамами и дрожащими от ветра-шутника стеклами. Гарри не отходил от него. Давеча он попросил Морского проверить свечи. Ему хотелось посмотреть на мастерство новенького. Утром будет черед Фридкина.

Гарри хмыкнул.

– Вам смешно? – спросил следователь. Он сидел за деревянным столом, поскрипывая стулом, и допивал чай.

– Вспомнилось, как Арни наблюдал за мной в первый день на маяке, – вспомнил Гарри. – Он отправил меня зажигать свечи, а сам даже не проверил. Лишь спросил, жив я или нет.

– Цинично как-то, – заметил Морской. – А если бы с вами что-то случилось?