Маяк потерянной надежды. Исповедь невротика

Она всегда была независимой и самостоятельной, и я знала, что ощущать свою беспомощность для нее невыносимо, но тем не менее могла не спать ночами и сколько угодно сидеть возле ее кровати, лишь бы мы смогли победить этот недуг. Бабушка занимала главное место в моей жизни, и теперь, когда с ней случилась беда, все остальное совершенно перестало меня интересовать.

На очередном обследовании врачи диагностировали воспаление легких – положение становилось критическим. Я устроила истерику и кричала, как сумасшедшая, не понимая, как можно было не заметить этого раньше. Но мои крики не могли ничего изменить…

С каждым днем бабушке становилось все хуже. Дальше тянуть было нельзя. Я чувствовала, что не справляюсь в одиночку, и набрала номер мамы. Как только я услышала ее голос, из глаз хлынули слезы.

– Пожалуйста, приезжайте! Бабушка в больнице, с воспалением легких, ей очень плохо! Она больше не может самостоятельно ходить. Я боюсь, мне очень страшно! Мамочка, вы нужны мне!

На следующий день родители уже были в Москве, и тревога, пусть понемногу, но стала отступать. Теперь я чувствовала, что нахожусь не один на один с обрушившейся на меня бедой. Однако страх никуда не делся. Наоборот, с каждым днем он только нарастал.

Я не могла ни спать, ни и есть. За несколько дней похудела на семь килограммов. Сил с каждым днем становилось все меньше. Меня постоянно тошнило, но приходилось насильно запихивать в себя еду, чтобы хоть как-то существовать. Мне нельзя было сдаться в такой момент. Я нужна была бабушке и родителям и не хотела, чтобы все это легло на их плечи. Душа разрывалась от боли. В горле постоянно стоял ком, но слез не было.

Я еще верила, что бабушка скоро пойдет на поправку и все наладится. Но удерживать эту уверенность становилось труднее и труднее. Я изо всех сил старалась не думать о плохом, но сознание продолжало генерировать устрашающие мысли. Мне начали сниться кошмары. Каждое утро я просыпалась в холодном поту, с ощущением, что выбралась из ада. Безрадостная реальность теперь выглядела лучше снов. Я стала бояться спать, поскольку не хотела видеть, что там происходило, и до последнего боролась со сном.

Хотелось стать невидимкой и сутками не включать мобильный. Говорить с кем-либо о том, что со мной происходило, было выше моих сил. Я стала раздражительной, дерганой, нервной. У меня часто случались истерики на ровном месте, со мной было тяжело общаться, и я поражалась, как меня до сих пор терпели близкие, ведь даже мне было крайне сложно с самой же собой.

Подруги подбадривали меня как могли, обещали, что все образуется и бабуля непременно поправится. К сожалению, врачи не разделяли их оптимизма. Они лишь разводили руками и говорили, что в сложившейся ситуации не могут делать никаких прогнозов. Возраст и проблемы с сердцем усугубляли течение болезни. Я постоянно винила себя в том, что не досмотрела, не уберегла и вовремя не обратилась за помощью, потому что была слишком занята своими душевными травмами и неразберихой в личной жизни. Теперь все это казалось мне такой чепухой. Если бы я могла вернуть время назад, я бы вообще не обратила на это внимания! Только в такие моменты понимаешь, что все можно пережить и переболеть, лишь бы родные были живы и здоровы. Я накручивала себя до такой степени, что порой начинала себя ненавидеть.

Визиты в больницу были для меня самым сложным испытанием. Я с трудом выдерживала эти несколько часов: меня всю трясло, постоянно накатывала паника. Каждый раз, переступая порог отделения, я представляла, что сейчас выйдут врачи и скажут что-то страшное. Но ситуация оставалась стабильной. Стабильно ужасной. Бабушка не могла ходить, и когда я видела ее лежащую без движения на больничной койке, мне казалось, что с минуты на минуту у меня остановится сердце. Я снова начала задыхаться и с трудом добиралась до дома. Обмороки стали ежедневными, и однажды – после того, как я, упав, разбила нос – мама запретила мне приезжать в клинику. А потом я слышала, как она плакала всю ночь, и это причиняло мне еще большую боль.

* * *

Нестерпимо болела голова; проблемы с дыханием порой доводили до бешенства. Я старалась держаться и не показывать отчаяния родным, чтобы не усугублять положение. Но от этого становилось только хуже.

Я очень часто теряла сознание, тонула в депрессивной беспросветности, и все, что происходило со мной ранее, теперь казалось детским лепетом. На меня обрушилось все разом. Я похудела настолько, что впали щеки и ввалились глаза. Все вещи висели на мне, как на вешалке. Волосы начали выпадать клоками. Я боялась смотреть в зеркало, но это было меньшее из зол…