Майор из Варшавы

– Вот и чудненько! – Лечицкий снял пенсне и хитро прищурился. – Ну, говори, гусь лапчатый, боишься, да?

– Нет, не боюсь… – Малевич сердито поджал губы.

– И правильно, унтер! – веселая дурашливость Лечицкого сразу пропала. – Нечего нам с тобой, унтер, больше делить. А что было, так то быльем поросло… Или, может, ты иначе считаешь?

– Не знаю…

– И то верно! Откуда тебе знать? Да и зачем знать?

Лечицкий подстегнул лошадей. В разговоре возникла пауза, и только выждав какое-то время, Малевич спросил:

– А вы… Как же?

– Я? Я, брат, в родной дом еду… Вот так-то!

– Выслужились, значит, у немцев? – сморщившись, Малевич попробовал повернуться на здоровый бок.

– Не совсем так… – Лечицкий встряхнул вожжами. – Я ведь не сразу эмигрантом стал. В «спецах» у вас тоже послужить пришлось. Ну а уж потом, когда разглядел, какой «пролетарский рай» вы строить собрались, за границу махнул. Не на Соловки ж ехать…

– Во-во… И я о том! Немцы, они усадьбы даром не раздают… И я ж слышал, вас унтер герром бароном назвал.

– Запомнил… Выходит, не совсем без памяти был. Что, думаешь немец? А оно, что Епанчины, что Лечицкие – немцы одинаковые… Но поскольку в родословных ты полный профан, поясню. Бабушка моя – урожденная баронесса Грецингер, и Розенберги нам и правда соседи были. Вот я знакомством старым и воспользовался… А раз бумага у меня, и там написано, что я потомок герра барона, значит, все «альзо орднунг».

Малевич скептически скривился.

– Ну да, а баронское-то поместье зажилили…

– Зажилили, скупердяи, это точно! – Лечицкий расхохотался и внезапно спросил: – Ну а ты как, унтер?

– А я в тюрьме сидел.

– И что, выпустили? – Лечицкий недоверчиво сощурился.

– Сами вырвались… Как наши Кресы в 39-м заняли.

– Подожди, подожди…Ты что, выходит, в Польше сидел?

– Выходит так…

– Последний раз мы с тобой встречались в восемнадцатом… – вслух начал рассуждать Лечицкий. – Ты при чинах, значит, служил… И как же ты в польской-то тюрьме выслужился?

– А я в 20-м на польском фронте был. Под Каменкой ранили. Худо стало, в общем, застрял… А потом пилсудчики выследили и, ясное дело, в каталажку. За все про все пожизненно дали…

– М-да… – пожевал губами Лечицкий. – Врешь, конечно, но и так все ясно. В нелегалах ходил, мировую революцию вперед двигал. Додвигался, дурак… В лесную-то водомоину как попал?

– В водомоину?.. – Малевич наморщил лоб, силясь понять, о чем речь, и лишь потом пояснил: – А-а-а… Сначала как могли отбивались, потом – окружение. Месяц выходили сводным отрядом и напоролись в лесу на немцев. Признаться, неразбериха началась… Вот там меня и зацепило. В очередной раз…

– А чего ж солдатики твои своего комиссара бросили?

– Думаете нарочно?

– Есть такая мыслишка…

– Все могло быть… Но я вроде как сам еще шел. Не помню…

Малевич прикрыл глаза, помолчал и только потом спросил:

– Господин полковник, вы меня долго везти будете?

Явно отвлекшись на что-то свое, «герр барон» какое-то время молчал и только потом ответил:

– Долгонько… Тем более врач наказал не торопиться. Ты если устал, спи. Надо будет, я тебя разбужу.

Сидевший все время вполоборота Лечицкий снова повернулся спиной к Малевичу, и, плавно покачиваясь, тарантас покатил дальше по затененной дороге…

* * *

Превосходный «Цейс» позволял видеть многое, и, несмотря на быстро сгущавшиеся сумерки, пан Казимир неотрывно разглядывал добротные хуторные постройки. Отсюда, с опушки, хорошо просматривались и хозяйские постройки, и на удивление чистый двор.

Богатый хутор, принадлежавший Гнату (тому самому мужику, которого таинственный «пан Меланюк» отправил разыскивать самолет, упавший два года назад), был, в общем-то, надежной гарантией. Конечно, пан Казимир не очень-то доверял Гнатовым заверениям, но, поддавшись на уговоры Вукса, майор рискнул…

Сумерки наконец взяли свое, и постройки как бы растворились во тьме. Майор спрятал бесполезный бинокль и, поднимаясь с земли, на всякий случай уточнил у дежурившего здесь с утра Вукса:

– Хозяин с хутора никуда не отлучался?

– Никто не отлучался. – Вукс тоже встал и начал отряхиваться.

Но сомнения все еще мучили пана Казимира, и он спросил:

– А Гнат наш хуторной часом не соврал, что Меланюк этот сам-один к нему заезжает?

– Нет. Я ему втолковал, если что не так, – спалим. Уяснил…

– Уяснил-объяснил, а все может быть… – пробормотал майор.

– Так мы ж с Рыбчинским подстраховываем… – Вукс недоуменно пожал плечами и вдруг задал вопрос: – Пан майор, как вы считаете, самолет из Лондона будет?

– Не знаю, Владек… Я лично не надеюсь, но если прилетит, посажу на него летчиков. Они, как я понял, свой выбор сделали.

– А вы, пан майор? – Вукс проявил странную настойчивость.

– Еще нет, Владек, но нам всем предстоит сделать выбор. Тем, кто уцелеет… – уточнил пан Казимир и насторожился.

Послышались негромкие шаги, и из-за кустов появился поручик Рыбчинский, контролировавший подходы к хутору с другой стороны.

– Все в порядке, пан майор. Можно идти…

– Тогда пойдем.

Пан Казимир вздохнул, на всякий случай поставил ВИС на боевой взвод и в сопровождении обоих поручиков зашагал к хутору.