Майские ласточки

— Будем разбираться по совести, — сказал второй раз Кожевников с прежним упрямством. — Рамсумбетов, рассказывайте подробно, что случилось. Инженер Лягенько, садитесь к столу. Выслушаем обе стороны. Сергей Балдин, занимайте место. Сами решите, кто из вас будет защитником, а кто обвинителем от рабочих бригады. Если виноват Озимок, передадим дело в суд!

Глава 19

НОВЫЕ ДРУЗЬЯ

Плохие вести всегда доходят скорей, чем хорошие. Васильев в этом давно убедился, и рано утром, в среду, в объединенном отряде в Салехарде уже знали об аварии в Харасавэе: Белов разбил Ми-8.

С первой минуты доклада взволнованного диспетчера, немолодого человека с отечным лицом, командир отряда понял, что рабочий день у него сломан, простые дела перестали существовать, и все мысли сразу сосредоточились на происшествии.

— Экипаж жив?

— Радист не передал. Экспедиция требует новый вертолет для обеспечения работ. Запросили вертолет с мыса Каменный.

Васильев задумчиво тер пальцами седеющие виски. С невольным сожалением думал о Белове. Сейчас не признавался самому себе, но ему нравился молодой летчик самостоятельностью и фанатической любовью к делу. Авария могла зачеркнуть карьеру Белова. После проведенного комиссией расследования на месте станет ясно: виноват ли летчик или его подвела техника.

— Немедленно запросите о судьбе экипажа. Живы ли летчики? Если нуждаются в медицинской помощи, вышлем врача! — Васильев резко повернулся в левую сторону от стола и снял с селектора микрофон, отдал приказание: — Начальнику штаба приготовить приказ о расследовании летного происшествия; главному инженеру отряда выделить бригаду механиков из спасательной службы для восстановления машины или эвакуации; начальнику летно-штурманской службы готовиться к отлету в экспедицию; командиру эскадрильи выделить вертолет Ми-8 для работы в Харасавэе с опытным экипажем, — минуту помедлил, проверяя себя, не забыл ли он отдать еще нужные приказания, и добавил: — Ачкасову и Нецветаеву прибыть ко мне!

— Товарищ командир, можно идти? — спросил робко диспетчер, захлопывая папку с полученной телеграммой.

— Идите. Сейчас же передайте запрос в экспедицию. Свяжитесь с Эдигорьяном. При получении ответа немедленно доложите мне! — он не сдержался и повысил голос: — Научитесь думать о людях. Прежде всего надо знать все о летчиках, а потом уже докладывать! Идите!

Васильев остался в кабинете один. Напряженно посмотрел в окно. Хотел определить высоту облачности. Справа заходила от рамы густая, горбатая туча, напоминавшая шагавшего медведя. В темных закраинах копился дождь. Каждую минуту он мог пролиться ливнем. Метеоролог не предупреждал о возможном дожде, и никто из отдела перевозок не докладывал об отмене рейсов Як-40, Ил-18, вылетающих в Тюмень и Москву. Он почувствовал головную боль. Начал массировать тонкими пальцами виски. Бросил взгляд на телефонные аппараты: ждал нетерпеливый звонок из Тюмени от начальника управления. Пока он не готов к разговору с Очередько. Ничего не знает о судьбе летчиков. Второй раз с неприязнью подумал о нерасторопном диспетчере, посетовал и на свою рассеянность: забыл спросить, когда получена телеграмма из экспедиции, почему о ней не сообщили ему на квартиру.

В кабинет вошли Ачкасов и Нецветаев. Впервые Васильев обратил внимание на то, что они одного роста. Но Ачкасов коренастее, с широкими плечами гимнаста.

Васильеву показалось, что Ачкасов осунулся, на лице тревога.

Глаза Нецветаева закрывали темные очки.

— Вы слышали об аварии? Белов разбил вертолет.

— Известно, — глухо ответил Ачкасов.

— Белов выпивал? — Васильев внимательно посмотрел на командира эскадрильи.

— Не надо искать причину аварии в водке, — с южным темпераментом сказал Ачкасов, размахивая руками. — Это исключено. Белов не пьет. Горохов пивом иногда баловался. А за Березкина я ручаюсь. Вась-Вася знаю пять лет. Вместе летали. Отдал для укрепления экипажа. Снежный заряд мог их прихватить, но Белов должен был справиться.

— Должен был, — откликнулся Васильев, чувствуя снова сильную головную боль. Начал растирать виски. «Не хватало еще, чтобы я свалился. На почте мне в лицо чихнул старик с сизым носом. Зарядил в ноздрю, как в самопал, изрядную порцию нюхательного табака». — А не поторопились ли мы, отцы-командиры, посылать Белова на ответственное задание?

— Нет, — убежденно сказал Нецветаев. — Командир, не забывайте, моим товарищам и мне было по двадцать лет, когда мы начали воевать на фронте. Почему мы сейчас боимся поручать ответственные задания молодым? Я свое долетываю. Кому прикажете передавать мою полетную карту Ямала? Ачкасову? Но он тоже «ветеран» Севера, скоро ему исполнится сорок лет!

— В войну все быстро мужали, — заметил задумчиво Васильев. — К сожалению, мне не пришлось воевать. Годами не вышел.

— Я в Белова верю, — убежденно произнес Нецветаев. — На ответственном задании летчик растет, мужает. Верю, что он не виноват в аварии.

— Я его выпускал. — Ачкасов поднялся и подошел к столу командира. — С меня в первую очередь должен быть спрос. Не могу поверить, что Белов виноват в аварии.