Майские ласточки

Нравилось и то, что Белов не сваливал вину на членов своего экипажа, хвалил действия второго пилота Касьяна Горохова и бортмеханика Березкина.

Комиссия по расследованию аварии пробыла на «Горке» три дня. На болоте около разбитого вертолета Ми-8 остались работать три механика. Они готовили машину для эвакуации.

— От полетов вы, Белов, отстранены, — сказал Круглов. — Мы сегодня улетаем. Можете все собираться с нами в Салехард.

— Я останусь здесь помогать механикам, — угрюмо ответил Вась-Вась. — Машина моя, и я за нее в ответе.

— Я тоже останусь, — решительно произнес Олег Белов. — Не все ли равно, где пролеживать бока, здесь или в Салехарде. Может быть, пригожусь. В экспедиции не имею права летать, поработаю такелажником.

— Командир, ты как хочешь, так и поступай, — после недолгого раздумья сказал Касьян Горохов. — А я, пожалуй, слетаю домой, отдохну! Пока дела да разбирательства, смотришь, месяц пройдет. А месяц выкроится вроде отпуска!

— Нет, такой отпуск мне не нужен, — потерянно сказал Олег Белов. — Товарищ командир эскадрильи, разрешите мне остаться?

— Оставайтесь, Белов, — согласился Ачкасов. — Поработаете такелажником. Пожалуй, это даже и полезно.

Через день из отряда прилетел новый экипаж Ми-8. Олегу Белову было интересно смотреть, как устраивался коллектив в балке.

Кирилл Свиридов, командир вертолета, вошел хозяином. За ним второй пилот и бортмеханик внесли мешки с продуктами, картошкой, капустой. Пакеты с разными крупами и консервные банки.

— Не удивляйся! — сказал Кирилл Свиридов. — Я подобрал в свой экипаж любителей русской кухни. Любим поесть сытно и вкусно, — на тумбочку около кровати он поставил коробочку с сухим спиртом и медную кофеварку: — Не могу жить без кофе!

Второй пилот, Евгений Коробка, с круглым нависшим брюшком, поставил пол-литровую кружку и включил кипятильник.

— Олег, ты будешь у нас за повара, — сказал покровительственно Кирилл Свиридов, усмехнувшись. — Выйду на пенсию, куплю дом на Кубани. Капустка, помидорчики с красными щечками сами будут прыгать ко мне на стол с огорода. А виноград свешиваться с веток. Поднял голову — и ам! Поднял голову — и ам! Красотища! Не жизнь будет, а рай. А у тебя какие соображения на жизнь, Олег? Говори, не стесняйся!

— До пенсии мне далеко, — тихо сказал Олег Белов, удивляясь, как неожиданно раскрылся перед ним командир вертолета.

— Тефтельки будут вкусненькие. Борщ будет вкусненьким. Компот будет вкусненьким!

Утром экипаж начал собираться на полеты. Перед уходом из балка Свиридов разбудил Олега Белова и сказал:

— Сочини что-нибудь вкусненькое. Продуктов не жалей.

Олег почувствовал, что еще секунда и он взорвется. Наговорит дерзостей или полезет в драку. Остался в экспедиции не варить борщи и жарить картошку, а работать такелажником. Его труд нужен буровикам. Успел со многими познакомиться, проникся настоящим уважением к их трудной работе. Можно до первой буровой добраться и на вертолете, но ему не хотелось еще раз находиться рядом с Кириллом Свиридовым. Пускай тот остается, каким родился. Переделать его нельзя. Отправится на буровую Р-19 пешком. Двадцать километров пройдет!

Первый раз ему пришлось идти по узкой песчаной отмели. Привык смотреть на тундру, изрезанный берег моря с отмелями, выброшенным плавником и рваными плетями водорослей сверху, но сейчас та же самая земля, море открывались ему по-новому, в своей неповторимой красоте.

Вдоль отмели кормились нырки. Летчик видел их впервые, как и снующих маленьких куличков. Налетавшие утки то и дело ошеломляли его разнообразием яркой раскраски, неповторимыми голосами, криком, опахивая острыми крыльями. Стаи прижимались к высокому накату волн, то появлялись, то мгновенно исчезали, сворачивая в тундру.

Оказавшись рядом с буровой вышкой, Олег Белов впервые увидел ее величественную красоту. Стальная конструкция горделиво возвышалась, вознесясь на сорок метров над тундрой. Все его прежние посадки около буровой не давали полного представления о характере работы. Олега поразил грохот моторов, скрежет лебедки на блоках и барабанах, скрип спускаемого толстого троса. Свист авиационных двигателей заглушал все рождавшиеся звуки. Переносил его на аэродром и успокаивал.

Олег Белов впервые оценил красоту маленького городка рабочих. Раскрашенные масляной краской балки радовали глаз, в их расположении чувствовался определенный замысел.

Кожевников приветливо встретил летчика. Не выразил удивления, точно знал о его приходе. Налил в кружку крепкий чай, пододвинул гостю хлеб, масло и варенье.

— Перекусите с дороги. Простите, мы не знакомы. Как вас зовут?

— Олег Белов.

— Павел Гаврилович Кожевников. Мастер Р-19.

— Я хотел бы у вас немного пожить, — стесняясь, сказал летчик и почувствовал, как запылали щеки. — Получилось вроде отпуска. Может быть, слышали — я разбил вертолет? Отстранили от полетов. Придется, видимо, менять специальность. Хочу познакомиться с работой буровиков.

Кожевников смотрел на летчика и думал о Валерке Озимке — истинном виновнике аварии Ми-8 и всех бед летчика. Но не стал говорить сейчас об этом, чтобы не бередить раны Олега.