Майское лето

Вдруг Нину озадачила новая неожиданная мысль. А что, если он действительно не хотел ее обидеть тогда и все это время? Просто действовал и выражался так, как привык, как обычно прокатывало… Она раньше так в школу ходила – только по одной дороге, и даже не думала, что есть другие маршруты. А потом Даня поволок ее и Тусю через набережную… Нину тогда поразило, как, оказывается, интересно устроен мозг. В упор не видит множество дорог и концентрируется только на одной, привычной.

А ведь стоит только показать, что можно иначе…

Глава одиннадцатая

Июнь несся. Нина впала в блаженное безделье. Из-за жары ей даже не хотелось читать. Она просыпалась, старалась надышаться утренней свежестью, завтракала, а потом весь день с друзьями пропадала у открытого бассейна.

Солнце палило нещадно, и казалось, что даже трава пригибается к земле, стараясь спастись.

– Ну что, молодежь, – громко спросил дедушка, направляясь к «Москвичу». Нина и ее друзья, валяющиеся около бассейна, напомнили ему отдыхающих тюленей, – баньку вечерком затопим?

Ребята враз застонали, а Даня дополз до бассейна и нырнул в него.

Нина приподняла книгу, которая лежала у нее на лице и защищала от солнца, и, жмурясь, посмотрела на отъезжающий дедушкин автомобиль. Никита болтался у них так часто, что она стала считать его неотъемлемой частью их дома, как Джина или, скажем, диван…

После того прямого разговора в гараже он не перестал кривляться и балагурить, но Нина чувствовала, что в этом его поведении совершенно нет никакого романтического намека, просто он (она уже успела изучить его немножко) такой человек – по натуре шутник, шумный, такие всегда делают любую вечеринку веселой, и без них, даже если много пить, все расползутся от скуки.

– Я тут подумал… – сказал Ваня, прикрывая глаза ладонью, – почему слово «ёрничать» так редко используется? Прекрасное слово, я считаю. Без шуток, давайте его использовать чаще…

Даня, подтянувшись на руках и сев на бортик бассейна, сказал с иронией в голосе:

– Поднимем актив, спасем популяцию слова «ёрничать!».

– Только послушайте, как начинается слово: ёр… йор, – продолжал Ваня, – нет, именно йор… йоор… ёрничать.

– Натурально… Зарисовка! Ой! Или нет, лучше так: пособие по причинно-следственным связям «Солнечный удар и Иван-дурак».

– Не ёрничай, – отозвалась Нина.

– Йорик, бедный Йорик, – сказал Даня и, схватившись за сердце, упал в бассейн.

Однажды в середине июня дедушка приехал из города с мешком угля и с огромным ведром мяса для шашлыка.

Нина лежала на пледе, на газоне, пыталась читать книгу, хотя больше дремала в тени, убаюканная спокойствием природы и сопением Джина, когда шум «Москвича», въехавшего на участок, вывел ее из полусонного состояния. Она села, скрестив ноги, и оперлась сзади на руки.

Из машины сначала показался дедушка с едой и углем, затем, заглушив мотор, вышел Никита.

– Привет, – он кивнул, заметив Нину.

Утомленная солнцем, она смогла только, на секунду перенеся вес на одну руку, махнуть ему второй.

– Ты не перегрелась, Нина? – спросила дедушка.

Нина покачала головой.

– Давай-ка в дом, – строго сказал дедушка, – у тебя щеки хуже помидора.

– Чем плох помидор?

Но она послушно встала и медленно поплелась к дому. Наверно, все-таки перегрелась. Солнце так слепит, что в глазах темнеет.

– Андрей Георгиевич, – услышала она, – я пойду тогда… я вам завтра нужен?

– Завтра отдыхай… погоди, погоди… Никита! Оставайся у нас на шашлыки! Будут все свои, Нинина банда, Соня, я да ты.

Нина почти не улавливала, что отвечал Никита. В глазах плавали какие-то зернистые черные точки. Точно перегрелась!

– Ну все, все! – дедушкин командирско-генеральский тон все-таки прорвался сквозь пелену. – Не обсуждается! Вкусный шашлык, костер, Сонин чай с травами! Красота! Жду тебя!.. Иначе обижусь!

До вечера Нина дремала в своей комнате. Из липкого сна ее выдернула ужасная духота: она не открыла окно, когда легла.

Вытащив себя из кровати, она сняла платье и кинула его на пол, потом быстро заколола волосы повыше, чтобы хоть немного остыть и такой походкой, словно она месяц провела на корабле и попала во все штормы, направилась в ванную. Холодная вода вернула ее к жизни и взбодрила.

Почувствовав, что после душа она снова обрела способность трезво мыслить, Нина, завернувшись в полотенце, вернулась в комнату.

Туся сидела у нее на кровати и гладила Любовь.

– Мальчики там с мангалом возятся вместе с твоим дедушкой, а меня тебя отправили будить… А ты встала уже, это хорошо. Мне всегда невыносимо больно кого-то будить. Как будто сбрасываю больного ребенка со скалы, – сказала она.

– Сравнила ты, конечно…

Нина прошла к шкафу. Туся тактично опустила глаза на кошку в своих руках, пока Нина натягивала легкое платье.

– Хоть один вечер Даня дома побудет, – сказала Нина, закалывая светлую копну волос на затылке.

В отражении она увидела, как Туся закатила глаза.