Макорин жених

А он наклонился, вынул топор из бревна, привычно глянул на острие, тронув его

легонько пальцем и с размаху всадил топор в ствол дерева.

– Мне нечего встреваться в эту затею, Макора Тихоновна, – сказал он, обернувшись. – Я

уж один, в усторонье...

Макоре хотелось сказать Егору, что он неправ, что добиться настоящего успеха можно

только коллективно, а не в одиночку. Но он уже не слушал, захваченный работой. Она

шагнула в сторону, оберегаясь от щеп, брызгавших из-под топора, постояла, невольно

любуясь ловкостью и силой ударов. А сама думала: «Ты всё такой же отсталый, Егор...

Неужели таким и останешься?»

Обратным путем в поселок Макора шла по делянкам, мимо работающих лесорубов. Они

её окликали, здоровались, заговаривали. Она отвечала рассеянно, погруженная в свою думу.

Неужели он такой заскорузлый собственник и единоличник? Егор, Егор! Как бы тебе открыть

глаза? А кто будет открывать? Ты, Макора? Тоже мне открывательница... Она стала

уничижать себя за свою нерешительность, безрукость и отсталость... Да, да, отсталость.

Потому что глупа... глупа... глупа...

Макора села на пенёк и заплакала...

– Эгей! Член рабочкома в горьких слезах...

Из-за ёлки показался Синяков.

Глава вторая

„КАКАЯ ОНА ТАКАЯ - КОММУНИЗМА?"

1

Собрание было назначено в том же бараке, где когда-то судили Бережного. Он вспомнил

об этом, пробираясь между скамей, заполненных лесорубами. Места были в первых рядах, но

Егор не захотел туда. На виду у всех сидеть? Оборони бог... Вот Ваське Белому там в самую

пору, пущай покрасуется, он это любит. Забравшись в угол за печку, Егор с усмешкой

наблюдал, как Васька Белый, действуя острыми локтями, назойливо стремился пробиться

вперёд среди стоящих в проходе. И ведь пробился! Сел на первую скамью, снял шапку,

расправил усёнки и принял горделивую позу, изображая на лице важность и солидность.

Ещё до начала собрания в бараке сделалось так душно и дымно, что становилось трудно

дышать.

– Граждане, куренье прекратите! – громко крикнул Иван Иванович из переднего угла. –

Ишь, густота какая...

Он помахал рукой в воздухе. Навстречу ему протянулась другая рука, с шапкой.

Опустила шапку, та упала на колени соседу.

– Не столь ещё густо, – сказал шутник. – Шапка не держится...

– Можно курить, раз шапка не держится, – засмеялись кругом. Многие вынули из

рукавов спрятанные было цигарки. Иван Иванович махнул рукой и сел на место.

– Им, табакососам, в привычку, – сказала женщина у стены.

– Вытолкать надо всех курителей, – поддержала её другая.

– Бойка! Хочет одна остаться, одна за нас все дела решить...

Смех.

– Сегодня вроде ещё не восьмое марта...

Смех.

И внушительный, строгий возглас:

– Хватит балясничать! Дышать нечем. Хоть бы двери открыли...

Распахнули дверь в сени. Стало свежее. По ногам пошла волна холода. Некоторые

закашляли.

– Простудить, что ли, хотят? Закройте...

Дверь прикрыли, но оставили щель. Чистый воздух хоть понемногу, но поступал в

переполненный барак.

Зазвонил колокольчик. У стола появились Синяков и директор леспромхоза Сёмушин.

Иван Иванович, жмурясь от непривычного света лампы-молнии, объявил собрание

открытым. Помолчал, достал из кармана карандаш, повертел его, засунул за ухо, покосился

на директора.

– У кого предложенье будет президиум избрать?

Никто не подымал руки, не подавал голоса. Иван Иванович, загораживая бьющий в лицо

свет от лампы широкой ладонью, обвел всех глазами. Все молчали. Он оглянулся назад и,

увидев в углу Пашу Пластинина, закричал:

– Ты что, Пашка, забыл, что ли? Ведь у тебя предложенье о президиуме-то...

Паша схватился за голову – вот подкузьмил! Он с трудом пробрался через сидящих на

полу к столу.

– Предлагаю, товарищи, избрать президиум из десяти человек.

Иван Иванович спросил:

– Хватит?

Ему ответили от дверей:

– Шибко много. Чего они робить будут?

– Дело найдется, – отрезал Иван Иванович. – Давай, Паша, говори кого.

Егор, услышав свою фамилию, не поверил ушам. Он в темноте за печкой густо

покраснел. «Чего они выдумали? Срамить меня, что ли?»

Когда список был зачитан до конца, Иван Иванович спросил:

– Голосовать?

– Голосуй, – ответили ему, – подходящие...

Кто-то от двери добавил:

– Васьки Белого нет, не полон список...

Лесорубы засмеялись и захлопали. Васька Белый хлопал усерднее всех.

– Выбранные, займите места, – сказал Иван Иванович и облегченно вздохнул: он передал

председательствование Синякову.

Избранные в президиум, смущенно оглядываясь, будто не веря, что в самом деле их

избрали, стали один по одному подниматься с мест и пробираться к столу. Егор несколько раз

вставал и опять садился, не в состоянии перебороть неловкость. Он не понимал, за какую-

такую заслугу выпала ему эта честь, небывалая и нежданная. Синяков, улыбаясь в усы,