Макорин жених

было липовое. Долго она крепилась, не выдержала, пошла к Бережному.

– Помоги ты, Егор Павлович! Хоть посмотри, может, совет дашь...

Он пришел в лесосеку бригады. Огляделся кругом, похмыкал, взял пилу, принялся валить

деревья. Да так до вечера и проработал с ребятами. В этот день «кубарей» оказалось намного

больше, нежели в другие дни. Егор был доволен – он показал молодяжкам, как надо

трудиться у пня. Ребята его благодарили, но полного удовлетворения в душе у них не было.

На следующий день выработка уменьшилась. Ещё бы! Одно с Егором Бережным, другое без

него. Этакой богатырь руками может наломать. Не у каждого такая силища...

Гриша Фереферов кинул топор в снег, сел на пень:

– К лешему! Больше не буду я с вами играть, хватит.

Паша Пластинин вскипел.

– Ты что? Бригаду развалить хочешь?

Гриша капризно надул пухлые губы.

– А на кой ляд такая бригада, ежели без неё больше дам...

– А обязательство? А авторитет? Тебе это нипочем?

– Авторитет! – Гриша выговорил это слово с насмешкой. – Всей оравой заготовляем

столько, что одна худая баба переплюнет. Вот твой и авторитет.

Паше нечем было крыть. Он засунул топор за ремень и повернулся к Грише спиной.

Ребята молчали. Неохотно собрали инструмент, поплелись домой. Всю дорогу не вязался

разговор. Только у спуска в лог Костя, увидев заячьи следы, сказал:

– Завтра пойду поброжу за косым...

Ваня Мезенков поддакнул.

– Силков бы понаставить. Их много тут, лопоухих. И шуму-треску дьяволы не боятся...

Паша обернулся, ничего не сказал, поправил шапку.

Назавтра с утра ребята были все в своей делянке. Паша как ни в чем не бывало

командовал, откуда начинать валку деревьев, куда валить вершинами. Застучали топоры,

зашуршали пилы. Ребята работали, а в глаза друг другу смотреть избегали. Паше топор

почему-то казался тяжелым, топорище неловким. В обед он нерешительно высказал

предложение:

– А не съездить ли кому-нибудь, братцы, к Чуренкову. Может, посмотрели бы – пошло

дело...

– Поезжай. У него там, поди, сахар. Чудеса в решете. Шевельнет пальцем – и елка на

боку, – съязвил Фереферов.

– Можно бы и съездить, вреда не будет, – неуверенно поддержал Пашу Сеня Некрасов.

Несколько раз возобновляли ребята разговор об этом. Сошлись на одном: пусть Паша

поговорит с рабочкомом. Если поддержат, отчего не съездить. В рабочкоме Пашу

поддержали. Дали немного денег на дорогу. Ребята тоже раскошелились малость. Паша

повеселел.

– Вы, братва, тут без меня не рассыпайтесь. Уж дотяните как-нибудь...

2

До Ханюги Паша еле добрался через неделю, измученный, голодный, с обмороженным

кончиком носа. Пробирался где пешком, где на попутных лошадях. Ночевать приходилось

как попало, иной раз прямо в лесу, у костра. Обтрепанный, неумытый, с распухшим носом,

он выглядел похожим на бродягу. В Ханюге с трудом нашел ночлег. После подозрительных

взглядов и расспросов хозяев улегся спать на лавке близ самой двери. И проспал беспробудно

чуть не сутки. Проснулся, когда хозяйка затопляла маленькую печурку, чтобы под вечер, к

приходу хозяина из делянки, было тепло в избе.

– Здоров спать-то, – приветствовала она Пашу. – Али уходился крепко?

– Был грех, – позёвывая ответил он.

Пришел хозяин, стали ужинать, позвали и Пашу.

– У тебя, брат, завтрак ещё, – пошутил хозяин.

– А я уж забыл, когда завтрак, когда ужин, – усмехнулся Паша.

– Да, издалека путешествуешь. Небось по важному делу?

Глаза хозяина испытующе ощупывали незваного гостя. Паше не хотелось говорить о

цели своего путешествия. Здесь, в Ханюге, она вдруг стала казаться ему несерьезной,

легкомысленной. Засмеют ещё. Он начал не очень складно толковать о комсомольском

поручении – будто послала его ячейка ознакомиться с опытам работы комсомольцев Ханюги.

– Из Сузёма? В Ханюгу? Пешком? Ну-ну! – покачал головой хозяин и больше

расспрашивать не стал.

Паша чувствовал, что ему не верят. Краснея, он распорол зашитый внутренний карман

пиджака и показал комсомольский билет. Хозяин успокоился. Разговор пошел лучше. Паша

выяснил, где делянка Чуренкова. Хозяин об этом лесорубе отозвался хорошо.

– Мужик работный, и голова на плечах. Какой он из себя? Да обыкновенный, небольшого

роста, коренастый. С лица? Чего ж с лица! И нос и рот на месте, без финтифлюшек. Для чего

тебе дался Чуренков? Он ведь не комсомолец...

– Это я так, к слову, – смутился Паша. – Человек-то он известный. У него, говорят,

бригада хорошая...

– Головастый парень, верно...

Хозяин, видимо, сам знал Чуренкова понаслышке.

Участок Щепки, где заготовлял лес Чуренков со своей бригадой, Паша назавтра

разыскал. Добрался и до делянки, но к бригадиру сразу не пошел, а стал наблюдать со

стороны. Смотрел час, смотрел два, уж начали зябнуть ноги, а ничего особенного высмотреть

не мог. Трое мужчин и трое женщин работали не спеша, с отдыхом, перебрасывались