Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Д. Сиджански и др. подняли проблему создания инициирующего центра из одного–двух государств, на которые ложится бремя интеграции. Формирование коллективного выбора зависит от распределения экономической мощи, военно–политического могущества между странами–партнерами. С другой стороны, с учетом разного политико–экономического уровня развития стран–участниц процессов интеграции, всегда есть и будут страны более сильные и менее сильные. Необходимо создание таких учреждений и норм, чтобы в рамках интегрированной группировки не возникало случаев (или потребностей их минимизировать) нанесения существенного вреда национальным интересам и учета национальных амбиций.

Европейская интеграция зародилась в специфических условиях окончания Второй мировой войны, слабости политических и экономических институтов, попыток США (при помощи плана Маршалла, доминирование в НАТО) подвергнуть страны континента своему влиянию в период «холодной войны». Она стала возможной в условиях преодоления многолетней вражды между ведущими западноевропейскими странами — Францией и Германией. Именно эти страны, находящиеся под влиянием Соединенных Штатов (США помогли определенным образом нивелировать их геополитические амбиции), создали основу интеграции, к которой присоединились другие участники процесса.

Интеграция возможна только при продолжительном самостоятельном развитии национального государства, высокой политической, экономической и правовой культуре не только элит, но и всего общества. Страна должна как бы согласовать все свои внутренние возможности для развития и прийти к выводу о необходимости координации усилий с другими странами.

Интеграция не строится на политических декларациях и подписании «громких» документов. Европейская интеграция началась с сотрудничества на уровне узких областей (ЕОУС и Евратом). Это дало возможность в дальнейшем разрешить большой объем проблем (ценовой, таможенной, рыночной и пр.). Именно это позволило Евросоюзу преодолеть периоды «куриных», «винных», «мясных», «зерновых» и других «торговых войн» 1950–1960‑х гг. Интеграция успешна только в том случае, если есть демонстрация эффективности в решении конкретных проблем, если каждый житель страны ощущает положительный результат. По этому поводу Лаура Крем пишет, что «внимание к изучению “интеграционных привычек” как результата предшествующей кооперации, что подчеркивали последователи функционализма (Митрани, 1943), коммуникационной школы (Дойч, 1953, 1957, 1966) и неофункционализма (Хаас, 1958), снова вышла на первый план»328.

Западноевропейская интеграция продемонстрировала различные исходные позиции стран–участниц. Необходимы координация усилий и немалые средства для подтягивания отсталых стран. (Для этого разрабатываются специальные программы.) Кроме того, каждая страна должна прилагать максимум собственных усилий и не рассчитывать, что другие будут решать за нее проблемы.

Все проанализированные методологические подходы к интеграционным процессам представляют собой разные точки зрения на проблему международной политико–экономической интеграции. Однако между ними (подходами) есть и много общего. Почти все теории политической интеграции содержат гипотезу о путях дальнейшего развития европейского интеграционного процесса и стараются просчитать его конечный результат: создание наднационального образования, сохранение традиционной межгосударственной структуры или другое распределение полномочий между национальным и общеевропейским уровнями. Вместе с тем, необходимо четко представлять, что политика Евросоюза всегда будет оставаться политикой компромиссов. А это означает, что политическая интеграция неминуемо будет ограничена политической реальностью и собственными интересами держав–участниц. Такие реалии, накладывающие отпечаток на теоретическое осмысление процессов европейской интеграции, были и остаются важнейшим фактором влияния на теоретические поиски исследователей, занимающихся процессами европейской интеграции.

В контексте европейской интеграции особый интерес вызывает возрождение этнонационализма в Европе в 90‑е гг. XX в., о чем такие исследователи, как Д. Сиджански, пишут как об угрозе, которая уже нависла над Европой329. Этот феномен можно объяснить, с одной стороны, «эпидемией национализма», которая пришла из посттоталитарной Восточной Европы, а с другой, — наличием в Западной Европе его корней. Этому названный швейцарский исследователь нашел только одну альтернативу — общую защиту либеральных ценностей и постепенное создание собственной, сугубо европейской системы безопасности (как в ее «жестком», так и в «мягком» измерениях) с помощью Западноевропейского Союза. Он показывает, какие трудности встанут перед Европой, но и отмечает, что только опора на собственные интеграционные тенденции может помочь европейцам.